— Не нужно, — прошептала Хелена и сказала уже громче, обращаясь к Одину: — Это что-то важное, сэр Один? Вы можете говорить сейчас, при сэре Керрелле. Вы ведь присутствовали на Джеллиере во время помолвки? Вы должны знать, что это значит.
Её голос был холоден, резок, и от того, как она говорила, Эдварду стало не по себе.
— Это должен быть личный разговор, миледи, — в тон Хелене ответил Один. — Мои дела сэра Керрелла не касаются. По крайней мере, ещё.
— Мне казалось, в прошлый раз вы сказали достаточно.
— Если я пришёл, значит, нет.
Хелена мешкала. Смотрела на Одина в упор, хмурила брови, но молчала.
— Хелен… — Эдвард хотел предложить уйти, не слушать Одина, если не хочется, но Хелена мотнула головой, и он замолчал.
— Ладно, — сказала она и повернулась к Эдварду. — Извини. Это ненадолго. Я распоряжусь, тебе помогут, всё объяснят… Подожди… В холле, наверно. Или в гостиной… — Её взгляд бегал, она взволнованно жестикулировала, не зная, в какую сторону ему указать, и Эдвард снова было открыл рот, чтобы предложить ей остаться с ним, но эта вспышка волнения оборвалась так же резко, как началась. Хелена сжала пальцы в кулаки, тут же разжала их и шагнула к Одину.
— Давайте поговорим.
По его лицу скользнула улыбка. Он протянул руку, Хелена вложила свою ладонь в его и оглянулась. И за секунду до того, как они с Одином исчезли, Эдвард увидел в её глазах страх.
— И что тебе нужно?! — воскликнула Хелена, отшатнувшись от Одина.
Он смотрел на неё спокойно, без злобы недавней ночи и стоял на расстоянии, хотя обычно их разделяло не больше протянутой руки. Хелена озиралась, ища пути к отступлению. Он перенёс их в оранжерею, просторную, светлую, тут не прижмёшь к стене и в угол загнать не так просто.
— Хочу убедиться, что ты в здравом уме.
Голуби в золотой клетке испуганно заметались. Хлопки крыльев, лязг прутьев, цепей перекладин — шум поднялся и так же неожиданно схлынул.
Хелена скрестила руки на груди.
— Я в порядке. А вот в том, что в порядке ты, я сомневаюсь! Что это было?! Зачем?! Я думала…
Она сжалась и отвернулась от него. Один тяжело вздохнул.
— Я прошу прощения за это. Я был зол.
— Это не просто злость, Один. — Хелена подняла на него глаза. — Мне было страшно. Ты доволен? Ты этого добивался? У тебя получилось. А теперь объясни, почему ты злишься — на меня! — из-за того, что кто-то сделал мне предложение раньше?
— Он не кто-то, — прошипел Один. Его плечи напряглись, казалось, что он может сорваться с места и сделать что угодно. — Он — Керрелл. Мне казалось, ты хочешь стать королевой, а не принести Санаркс в дар Пиросу.
— Я знаю, кто он, и знаю, что делаю, Один! Хватит! Твоя ревность заходит слишком далеко. Я тебе не принадлежу!
— Я пытаюсь тебя защитить!
— От таких телохранителей нужен отдельный телохранитель! — Она смотрела на него во все глаза, такие светлые сейчас, полные отчаяния и сдерживаемых слёз. — Я всё решила, Один. И твоя ревность меня не касается. У тебя был шанс. Столько шансов!.. А теперь я выйду за человека, который… любит меня?
Хелена произнесла это так неуверенно, тихо, моргнула и отвернулась. Голубиная клетка разрывалась от стука и криков, вторящих биению её сердца. А Один в два шага пересёк расстояние между ними. Хелена не двигалась, впивалась ногтями себе в локти, едва дышала. Ладонь Один легла ей на щёку, погладила настолько нежно и мягко, насколько он только мог.
— Если бы я мог, я бы сделал это для тебя, — прошептал он.
Его дыхание дотронулось до волос, спустилось ниже; что-то горячее коснулось виска — и упорхнуло. Вторая рука легла на плечо, поглаживая осторожно, выясняя границы, но сжаться не успела.
— Нет, — выдохнула Хелена и отстранилась. — Нет, я тебе не верю. — Она отошла дальше, чтобы он не успел схватить, и едко, полная обиды и желания зацепить, выплюнула: — Даже если бы попытался, я бы сказала тебе нет.
Вздёрнув подбородок, она заглянула ему в лицо, в момент почерневшее, потерявшее всякую человечность, и, крутанувшись на каблуках, пошла прочь. Спину сверлил злой взгляд, но Хелена не оборачивалась. Сжимала кулаки, впиваясь ногтями в кожу на ладонях — но не оборачивалась.
А голуби в клетке сходили с ума.
Эдвард ждал в холле на диване, по светло-оливковой обивке которого скакали крошечные красно-сине-зелёные птички. Диван окружали высокие подставки для цветов со стелющимися до пола стеблями. Эдвард играл с одним из них и ждал. Его мучила вина за то, что он не мог помочь, защитить от того, на что она шла сама. Он хотел и смог бы, если б ему только позволили. Но нет, и оставалось только ждать.