— Тогда, — он поднял её чашку, — ты должна хотя бы допить свой кофе. Я не позволю тебе уйти просто так. Расскажи, в чём дело? Что у вас пошло не так?
— Ты наверняка знаешь, что произошло. Кто произошёл…
Шерон отвернулась, но не уходила, хотя Лиф её не держал. Он чуял, что ухватился за верную нить, но её нерешительность раздражала. Было же видно, насколько ей хочется выговориться, насколько её мучит то, что произошло. И как же она ломалась!
— Послушай, — Лиф заговорил низким шепотом, и было в его тоне что-то угрожающее, — ты меня не интересуешь. Как женщина. Иначе я бы удосужился запомнить твоё имя. Меня интересует другое. Я не могу гарантировать, но если тебя это успокоит, то твой рассказ может поломать уже не твоему принцу планы, если он осмелился их строить. Так что пройдём за мой столик и выпьем, даже если самым крепким в твоей кружке будет тоска по Керреллу.
Шерон повернулась к Лифу с таким выражением лица, будто готова была его ударить, но вместо этого лишь выдохнула и горько усмехнулась.
— Если ты платишь… — Лиф кивнул. — Тогда у меня есть несколько минут. И лучше, чтобы нас никто не видел.
— Не волнуйся. — Лиф быстро заказал Шерон ещё кофе, себе — ещё вермут и продолжил допрос, не скрывая интереса: — И кем же, говоришь, заинтересовался Керрелл?
— Ты знаешь. — Шерон поджала губы, приняла вторую кружку, и они с Лифом направились к его столику. Он каким-то образом умудрялся сохранять равновесие, лавируя со кружкой кофе в одной руке и полным бокалом в другой. Лишь один раз остановился, хлебнул и пошёл дальше.
— Верно, знаю. Но слухи из третьих уст — это одно, а пострадавшие и очевидцы — другое.
Столик Лифа стоял отдельно, в темноте под аркой, но оттуда был хороший вид и на дверь, и на стекло витрины, от которой арку закрывала полупрозрачная чёрная сетка, и на большую часть зала. Настоящее ложе для важных персон.
— Арт, — бросила Шерон и села.
На Лифа она уже не смотрела, а он, облизывая с губ только что выпитый вермут, сложил руки под подбородком, глядя в сторону. Глаза его горели интересом и идеей. Когда он впервые услышал от знакомых, что Хелена Арт неожиданно стала появляться на закрытых вечеринках, он даже не сразу поверил. А потом слухов стало больше, они стали интереснее и пикантнее. А теперь, когда до него донесли, что кто-то из Керреллов посмел всерьёз посмотреть в её сторону, Лифу стало вдвойне интересно. Танцы — это ерунда. Но расставаться с девушками, с которыми провёл столько времени! Это не могло быть просто так.
— И как она на это реагирует? — спросил Лиф, прищурившись.
Шерон вскинула брови.
— Никак! Откуда я могу знать? Я не видела их вместе, но я видела… — Она быстро моргнула, и голос её стал глуше, когда она продолжила: — Видела, как он смотрел. Даже если ничего нет и не было, если она ведёт себя как со всеми и всегда, он просто уже не здесь…
— Интересно! — промурлыкал Лиф.
Он уже представлял взгляд Эдварда Керрелла, когда решится на то, на что у того едва ли хватит смелости, и не знал, что манит больше: возможность взять верх над кем-то из Керреллов или узнать, что же представляет из себя принцесса Санаркса. А интересовала она его давно. С того дня, как он впервые увидел, как она танцевала с Филиппом Керреллом, светясь от радости, а потом, прильнув к другому мальчишке постарше, бесстыдно стреляла глазами в сторону пиросского принца, абсолютно к ней безразличного. Тогда, вероятно, у Лифе взыграла ревность, и ему захотелось к Хелене подойти, но даже нетрезвый он смог оценить, что кулак у её кавалера больше мозга.
После этого они с Хеленой не пересекались больше года. Он как-то проехал мимо экипажа Артов и увидел её в окне, но до этой весны не слышал о ней ничего. А теперь возродившаяся шумиха вокруг её имени заставила Лифа всерьёз задуматься о возвращении в Особый круг. Давно он не бывал на выездах…
— Полагаю, это всё, что ты от меня хотел? — спросила Шерон.
Лиф вздрогнул. Он и забыл, что рядом кто-то был.
— Если хочешь, можешь посидеть здесь и рассказать что-нибудь ещё, — пожал он плечами.
Шерон неодобрительно покачала головой, но задумалась.
9
Джонатан выглядел так, будто только что на него свалился по меньшей мере дракон. Он был так поражён и даже напуган, что не обращал внимания на проходящих мимо учеников Академии, которые косились на него с подозрением и оборачивались вслед. Он пошатывался, ловил ртом воздух, а мышцы лица со всем усердием старались выдать хоть какое-то определённое выражение. Безуспешно.
Джон дошёл до комнаты Эдварда, не чувствуя ног, вошёл без стука, закрыл за собой дверь и упёрся лбом в холодное белое дерево. Потом вдруг выпрямился и с улыбкой душевнобольного крутанулся на каблуках. Эдвард, ждавший друга после его «Я тебе такое расскажу!», сказанного срывающимся, нервным голосом, внимательно следил за тем, как Джонатан проходит к креслу и падает в него, не глядя.