Она повернулась к спящему Филиппу и недолго смотрела на него с лёгкой завистью. Она не знала, как до сих пор ни разу не разбудила его своим ёрзаньем в кровати посреди ночи, тяжелеющим дыханием и тем, как пробиралась по холодному скрипучему полу к окну и осматривала едва заметные переливы защитного барьера. Тот оставался нетронутым, тёмные силуэты постовых прохаживались по стене. Остров спал безмятежно, не помышляя об опасности, а Анна постоянно, уже на протяжении месяца, боялась, что та нагрянет. Для человека в чёрном барьер над островом наверняка был не страшнее натянутого бумажного листа.
Но он пока не появлялся, и Анна боялась этого тоже. Мало ли что за пределами острова могло его задержать.
Стараясь не тревожить Филиппа, Анна снова подошла к окну. Поздний рассвет молоком разливался по небу, сквозь приоткрытую форточку проникал прохладный солёный воздух. Анна ненавидела море, ненавидела рыбу из этого моря, которую на острове не подавали разве что на завтрак. В последние дни она не могла даже смотреть на неё: казалось, что назад попросится всё остальное.
Но больше всего Анна невзлюбила драконов. Рядом с ними она чувствовала себя некомфортно, в голову лезли воспоминания о войне, о том, как всё горело, как огнедышащие монстры взмахами крыльев раздували пламя и как близка была опасность в те моменты. И эти воспоминания становились последней каплей для расшатанных нервов.
Поначалу даже крошечные юркие дракончики, больше походившие на чешуйчатых летающих собак, будили плохие мысли, но со временем Анна смирилась с тем, что они постоянно находятся рядом, порой даже играла с малышами, сидя на траве: запускала светящиеся шарики, а дракончики носились за ними, пытаясь поймать. Но у больших драконов за стеной она была лишь раз, в самый первый день.
Тогда, познакомив Анну со своим тренером и другом Григом, Филипп решил представить ей того, по кому скучал сильнее всего на свете — своего дракона. Филипп так переживал из-за встречи, словно тот был не просто питомцем. Вряд ли хоть кто-то переживал так о разлуке с собакой или лошадью. И Анна с неудовольствием отметила, что начинает ревновать.
Анна ловила взглядом всё вокруг: гладкие чешуйчатые спины, приветливо улыбающихся людей, огромные окружённые защитными заклинаниями вольеры. Григ извещал всех, что пожаловал принц, а Филипп махал старым товарищам. Один из драконов — только с двумя задними лапами, в синей чешуе и с белым брюхом — с забавным улюлюкающим звуком подбежал к прозрачной стене своего загона, и Филипп погладил большой шершавый нос, словно ограды не было.
Анна удивлённо подошла ближе и, пока никто не видел, коснулась барьера. По поверхности пошли цветные разводы, а руку неприятно кольнуло. Совсем слабый разряд, но воспоминания о темницах Пироса чёрными тенями промелькнули перед глазами, и, отгоняя наваждения, Анна поспешила за Филиппом.
Вольер, в который они наконец вошли, был огромен. В нём умещалось небольшое озерцо, несколько деревьев, сросшихся так, что ветви их переплелись и образовали шалаш, дающий тень от жарящего южного солнца. В вольере можно было спокойно летать, и ничто не стесняло белоснежного дракона, который свернулся в углу калачиком и ничего не подозревал.
— Его зовут Вайверн, — шепнул Филипп Анне. Та неотрывно смотрела, как мерно поднимается и опускается спина спящего дракона.
— Ну вы только посмотрите на него! — воскликнул Григ. — К нему пришёл хозяин, а он развалился!
Вайверн что-то буркнул, но глаз приоткрыл — и тут же вскочил. Его шея и хвост вытянулись, крылья расправились — и он, полный радости, помчался к Филиппу, ластясь, как большой пёс, подставляя голову и шею для ласк.
В тот момент глаза Филиппа так светились от счастья, что Анне показалось, что он никогда и не менялся, не было того сдержанного и серьёзного мужчины, который сопровождал её, пока они были в столице Пироса; не было обеспокоенного мальчишки, который не понимает, почему он не лучше других во всём и как бороться с недостатками, которые не изменить. Был только он: весёлый, вдохновлённый и искренне радующийся встрече с тем, кого понимал и кто понимал его.
Ревность кольнула с новой силой.
Анна сделала шаг вперёд.
— Вы так милуетесь, будто это не дракон, а собачка, — усмехнулась она.