— На костре сожгут? — ухмыльнулся Артём.
— Засмеют. Не бывает беременных мужиков. И с месячными не бывает. Неужели не читали? — произнёс я, покривив душой. Я эти мелочи сам уяснил на своей шкуре, когда паладинша с красным шнурком чуть не попортила мне эту самую шкуру. Просто у неё было настроение такое.
— Мы же договорились на «ты», — тоскливо улыбнулся научник и продолжил: — Читал… мельком… но не думал, что это надо принять как аксиому.
Мы на «ты». И мы замолчали.
Следующим был обувной магазин, где выбрал красные остроносые ботинки с пряжкой из нержавейки. Не средневековые пулены, но для дороги вполне сойдут. Правда, Артём наотрез отказался заходить внутрь этого заведения, ибо оно было с брендами для нетрадиционных. Да и сам я выскочил, красный как рак, буркнув, что это не мне, а коллеге на подарок скинулись. А когда какой-то из покупателей смерил меня заинтересованным взглядом, чуть не провалился сквозь землю. Но, блин, не женские же туфельки брать, а эти, с пряжками и на сантиметровом каблуке, как раз походили на то, что нужно на Реверсе. Совсем как у венецианского Казановы. И в дороге должно быть удобно.
В общем, конфуз ещё тот. Но про закидывание камнями я не пошутил. Был у нас один товарищ, в кроссовках решил по Галлипосу прогуляться. Дети засмеяли, а местные мужички хихикали и тыкали пальцем, мол, некомильфо так.
Сбежав из обувного, отправился в ювелирный. Артём за мной.
— Обязательно такие ботинки покупать? — задал он вопрос, когда я, с лицом цвета свёклы, остановился у витрины с кольцами и цепями.
Я кивнул, опустив пакеты с вещами на пол и облокотившись на край прилавка.
— Тамошняя мужская обувь для походов вообще дерьмо. Там мужики в походы редко отправляются. Я в прошлый раз чуть ли не босиком из-за этого возвращался. И сапоги нельзя, иначе взял бы офицерские хромовые. Можно галоши, но топать в них по три десятка километров в день очень сложно.
— Что сейчас? — снова спросил Артём, задумчиво разглядывая блестящие в свете ламп кольца. — Опять дресс-код?
— Да, — кивнул я. — Нам неизвестно, что там выдадут. Может, медные колечки, которые подходят для бедных ремесленников: кто их там, бюрократов, знает, а на Реверсе встречают по одёжке. И чем богаче украшения, тем вежливее с тобой будут разговаривать. Даже могут посмотреть на огрехи в одежде и поведении, как на чудачество, а не как на ересь. Жизнь может спасти, а то и честь. В случае чего уже подумают, в рабство тебя продать или запросить выкуп. Второе как-то лучше для здоровья. На крайний случай, ими можно расплатиться за срочные услуги, если денег не хватит. Всякое бывает.
Артём вздохнул, а я поднял взгляд на продавщицу:
— Мне, пожалуйста, вот эти четыре тоненьких золотых колечка с разноцветными фианитами. И вот это широкое с алмазной резьбой. А ещё вот эту золотую цепочку и подвеску с горным хрусталём. И вот эту заколку для одежды. И вот эту пиратскую серьгу с осьминогом.
Девушка быстро убежала оформлять заказ, и мы остались с Артёмом вдвоём.
— Не уверен, что смогу правильно подобрать драгоценности, — произнёс он. — Да и нелепо всё это выглядит.
— Через месяц привыкнешь, — улыбнулся я. — А с золотом правила простые: никакой символики, чтоб нечаянно не приняли за какой-нибудь культ или за родовой знак. Желательно без узора либо с растительным мотивом. Камни любые.
Подошла продавщица, и я снова ткнул в прилавок:
— Вот этот чёрный силиконовый шнурок с подвеской из большого зелёного хрусталя в золотой оправе.
Девушка снова убежала, и заговорил Артём.
— А это куда?
— Это девушке, — ответил я. — У них в моде украшение на лоб, фероньерка называется. Погуглите женские портреты времён Ренессанса, там у всех на лбу подобное.
— Девушка из какого отдела? — с улыбкой поинтересовался научник, а когда я покачал головой, задрал брови от удивления.
— Она из местных. Она моя телохранительница.
— Жаль, а я надеялся, что кто-то из наших. Даже поговорить не с кем будет, — усмехнулся Артём.
А я резко повернулся, оторвавшись от придирчивого разглядывания ювелирки:
— Она настоящая паладинша. Рыцарша святого ордена. Так что не надо тут усмешек!
— Не кипятитесь, молодой человек, я сужу сугубо по киноштампам.
— Просто… не надо так, — понизил я голос. — Она не какой-то там киноштамп.