Я сумела сдержать крик – не хотела давать едва знакомой женщине возможности видеть мою боль. Слезы все равно брызнули, когда раскаленная игла проникла под кожу. Я воскресила в памяти лицо Дайаны. Знала, ради чего терплю все это – и боль, и потерю контроля над собственным телом. Хрустальной принцессе сейчас было куда хуже, чем мне.
Когда Вийра закончила издеваться надо мной, на запястье красовались две буквы в окружение витиеватых вензелей – очевидно, символ нашей с Вийрой связи, благодаря которой мое тело на время будет отдано ей.
Я подалась вперед, вопрос едва не сорвался с моих губ… но в этот самый миг окружающий мир потух, погрузив меня в пучину забвенья.
Очнулась я, казалось, спустя несколько мгновений. Поднялась с кровати, безо всякого удивления наблюдая сквозь окно, как в небе распускается алый цветок рассвета. Я не хотела знать, как Вийра распорядилась моим телом, что происходило в те часы, что меня – меня единой – не существовало. Я хотела просто покончить со всем этим.
– Вийра? – негромко позвала я.
Она показалась из соседней комнаты – повеселевшая, довольная. Маска мрачности уступила место лукавой улыбке. В руках старушка держала деревянный ларец размером с мою ладонь. Подгоняемая нетерпением, я поспешно взяла ларец из ее рук и откинула крышку. Удивленно воззрилась на… тонкую пожелтевшую от времени кость, похожую на длинный, лишенный плоти, палец.
– Что это?
– Живой ключ, который открывает любые двери, – благоговейным шепотом ответила Вийра. Кивнула на входную дверь. – Попробуй.
Недоуменно хмурясь, я направилась к двери. Зажав в правой руке ключ, приблизила его к замочной скважине. В тот же миг ощутила странное тепло, исходящее от него, и опустила глаза вниз.
Лучше бы я этого не делала.
Словно почуяв близость к замку, ключ запульсировал в моей ладони. Желтоватая кость начала обрастать розовато-красной плотью. Чудом не обронив ключ, я нервно сглотнула и отвела взгляд. Когда приступ тошноты отступил, я вновь взглянула на ключ. Теперь он как никогда походил на уродливый палец, обтянутый бледно-розовой кожей. Прозрачный ноготь, которым он заканчивался, изогнулся в подобии наконечника ключа, повторяя зазубрины замка.
Я вставила живой ключ в замочную скважину и с легкостью провернула. Дверь открылась от слабого толчка, меня обдало порывом ветра. Как нельзя кстати. Вдыхая свежий утренний воздух, я поспешно затолкала ключ обратно в ларец, а последний – в излюбленную безразмерную сумку. Повернулась к Вийре и попрощалась с ней. Особой благодарности к ней я не испытывала – сделка была более чем справедливой.
Глава девятнадцатая. Цена предательства
Собственными глазами смотреть на мир было куда приятнее, чем чужими. И все бы ничего, если бы не стойкие чары Истинного Дара, не исчезающие даже после смерти Дайаны и не позволяющие Ламьель проникнуть в ее дом.
Но теперь, когда она вновь стала полноценной – спасибо синеглазке, – колдунья предприняла новую попытку. Ей нужно было отыскать сердце Истинного Дара, а кто в Ордалоне справится с этим лучше, чем теневая гончая?
С наступлением ночи призвать орду гончих не составило труда. Сотканные из самой тьмы, они покорно застыли у ног Ламьель в ожидании ее приказа. И он последовал: отыскать всех, кто когда-то выходил из разбитого зеркала в особняке проклятого Алистера Морэ. Теневые твари бросились исполнять приказание, а Ламьель принялась терпеливо ждать. Чему-чему, а уж терпению за столетия своего бесплотного существования она научилась.
Гончие принесли ответ – в образах, пронесшихся в ее голове с прикосновением к сотканному из тьмы телу. Не все она сумела разгадать, но кое-что поняла совершенно отчетливо: следы, в которых угадывался отпечаток мощной магии – Истинного дара, – вели в Ильмарат, а затем прочь от него. Ламьель приказала гончим продолжать слежку.
Алистер никак не мог побывать в Ильмарате. Значит, там была Ари, эта ободранная кошка, мнящая себя королевой красоты? Или же кто-то еще? И что же ему там понадобилось?
В каждом городе, в самой захудалой деревушки у Ламьель были свои глаза и уши. И Ильмарат не был исключением.
Колдунья открыла дверцу роскошного шкафа с искусной резьбой. Вынула одну из шкатулок, коих здесь было несколько десятков, откинула крышечку. В ней клубочком свернулась прядка волос нежного салатового цвета. Ламьель отделила от прядки волосок и обернула его вокруг указательного пальца. Чем сильнее она сжимала, тем отчетливее обладательница салатовых прядей слышала(ощущала) ее призыв.