– Он что, парализован? – воскликнул Конто, изумленно переводя взгляд с поверженного хранителя чащи на клинок в моих руках. – Полезная вещица.
– Ты… не убьешь его? – сглотнув, спросила я.
– Так будет лучше, – хмуро отозвался барс. – Иначе он погонится за нами, когда – или если – придет в себя или, что еще хуже, призовет своих собратьев. Тогда нам точно несдобровать.
– Тогда делай, что нужно.
Я отвернулась, делая вид, что стряхиваю зацепившиеся за платье колючки от кустов. Послышался влажный хруст и сдавленный стон холака. Оглядываться я не стала. Просто пошла вперед, зная, что Конто идет за мной – подвернутая лапа выдавала его.
– Сильно болит?
– Ничего страшного, – отмахнулся барс. – Нам бы только найти этот проклятый горгат, и вернуться обратно, а там целитель все поправит.
К всеобщему облегчению, поляна с горгатами обнаружилась довольно скоро. Диковинное дерево внушало мне какой–то суеверный ужас: листья – кроваво-красные, а кора и голые ветки черны, как ночь. Я направилась к ближайшему гаргату и надрезала рубиновым кинжалом кору. И тут случилось нечто из ряда вон выходящее. Я услышала странный звук, похожий на визг, и в то же мгновение ветки горгата начали обвивать мое тело.
Я попыталась отрубить затягивающуюся вокруг запястья ветку кинжалом, но другая ветка ловко выбила его из рук и отшвырнула в сторону. Конто, которого постигла та же участь быть пойманным в ловушку хищным деревом, пытался дергаться, извиваться, кусал ветки, но все было бесполезно.
Горгаты на этом не успокоились – опутавшие нас ветви поднялись в воздух. Другие начали сплетаться вокруг каждого из нас, и в итоге мы оказались в своеобразной клетке, сплетенной из веток дерева, каждый – в своей.
– Что происходит? – крикнула я.
– Очевидно, нуариец забыл сказать, что горгат – живой, – мрачно ответил Конто.
Ошеломленно озираясь по сторонам в поисках выхода из патовой ситуации, я наткнулась взглядом на кое-что, от чего мне сразу поплохело. Под несколькими деревьями, среди опавшей бурой листвы, лежали кости. Я подняла голову наверх и едва сумела сдержать вскрик, увидев скелет – несомненно, человеческий, зацепившийся за ветку одного из горгатов.
– Горгат убивает людей, – враз охрипшим голосом прошептала я.
Я понятия не имела, что делать. Острые когти и клыки Конто не причиняли деревянной клетке не малейшего вреда. Магический клинок из сердца Истинного Дара, который наверняка мог бы помочь, находился вне зоны моей досягаемости. Я находилась на самом краю бездны, имя которой – отчаяние. Паника уже подбиралась к сердцу – холодная и неотвратимая, – когда я вспомнила о последнем своем преимуществе.
Опустила глаза вниз, на обмотанную вокруг запястья цепочку с оберегом. Слава всем богам Ордалона, он сумел пережить долгое путешествие и короткую схватку с холаком.
Я по-прежнему не знала, как именно действуют чары слезы Хрустальной принцессы, покоящиеся в часах мистера Морэ, но после происшествия в доме сумасшедшего художника Сэмвеля, знала – она не оставит меня в беде.
Дрожащими руками я вынула хрустальную слезу из ее золотой шкатулки. Возможно, у меня будет только одна попытка – если горгат «узнает», какая опасность заключена в обереге, его постигнет та же участь, что и рубиновый кинжал.
Так и произошло – магическое дерево заволновалось, когда слеза Хрустальной принцессы оказалась в моей ладони. Черная как бездна ветвь потянулась к моему запястью, чтобы оплести его в нерушимом и наверняка болезненном объятии. Но стоило ей коснуться хрустальной слезы, как визг, уже слышанный мной недавно, повторился. Ветка вдруг рассыпалась, а я торжествующе вскрикнула.
Оберег обжигал ветви горгата, превращая их в труху. Не прошло и минуты, как державшая меня клетка расплелась, выпуская ставшую вдруг опасной добычу. Единственное, что я не учла, когда с сияющим взглядом касалась хрустальной слезой гогата – на этот раз падение облако Небесного Города не смягчит.
Я ушибла спину, но тут же неуклюже поднялась – Конто все еще находился в руках… в ветвях горгата.
Подняла с земли рубиновый клинок и, увернувшись от удара дерева, отрезала огромный пласт коры. Брезгливо поморщилась, когда из свежей «раны» потекла красная жидкость, до ужаса напоминающая кровь. С мстительным удовлетворением приложилась драгоценным оберегом к обнажившейся плоти горгата. Дерево издало свой характерный визг, ветви разжались.
Как только Конто по-кошачьи ловко приземлился на все четыре лапы, я подняла с земли отломанную ветку, увенчанную алыми листьями и отбежала от поляны со злополучными горгатами.