Эта мысль придала мне сил. Я бросилась вниз, молниеносно преодолела последние два пролета, несмотря на то, что каждая клеточка моего тела вопила от боли.
До парадных дверей замка, причудливо расписанных инеем, оставалось лишь несколько шагов, как вдруг мою лодыжку обожгло ледяным огнем. Я рухнула вниз, в последний момент успев выставить ладони. Из стен замка высунулись длинные хлысты, похожие на тонкие призрачные руки.
Значит, не так уж ледяные джинны и бесплотны…
Я выхватила кинжал и перерубила хлыст, который оплел мою лодыжку. Поднялась и бросилась вперед, прорубая кинжалом себе путь через тянущиеся ко мне ледяные руки.
Толкнула плечом дверь и наконец вырвалась на свободу. Бежала, а в голове звенела только одна мысль: значит, с разрушением колдовской скрипки ничего не закончилось. Брук и Паоло спаслись, но остальные...
– Беатрис! – донесся до меня слабый голос Паоло. Он был уже за пределами Ледяной Пустыни – я видела это по облаку пепла, который кружился над его головой. – Беги сюда! Здесь они тебя не достанут!
Я обернулась назад, к ледяному замку. Конто оставил попытки меня догнать – теперь, когда до Земель Пустоты мне оставалось лишь несколько шагов.
Я остановилась.
– Беатрис, ну давай же! – В голосе Паоло звучало отчаяние.
Я покачала головой и пошла назад – к ледяной тюрьме Скрипачки. Сердце сжималось от мысли, что в любой момент меня могут встретить десятки детей с пустым и холодным взглядом. Стоит им сорвать с меня оберег – и я стану такой же, как они. Живым ледяным изваянием.
Я дошла до двери замка. Вонзила кинжал в кажущуюся стеклянной стену. Смотрела, как рубиновые искры сплетаются в извилистые линии – прожилки на коже какого-нибудь исполинского монстра, несущие в себе пламя.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Конто. Я не могла бежать – не могла позволить детям или Скрипачке вынуть кинжал из стены. Поэтому я просто стояла, не сводя глаз с клыков барса. Огляделась по сторонам в поисках ветки или камня – хоть чего-нибудь! Но Ледяная Пустыня была девственно чиста.
Конто бросился на меня. Я отшатнулась к стене, в которую был вонзен кинжал из сердца Хрустальной принцессы. Замок Скрипачки полыхнул рубиновыми искрами. Лед затрещал, по стенам зазмеились трещины. Замок рушился.
Я молила только об одном – чтобы дети не пострадали.
Сквозь прозрачную стену я увидела, как лёд, покрывающий фигуру девочки – по виду, совсем малышки! – лопается и опадает вниз, обнажая нежно-розовую кожу. Освобожденный темный локон, став упругим и подвижным, скользнул на все еще оледеневшее плечо. Получилось! Осталось совсем немного.
Приглушенный рык за спиной заставил меня развернуться всем телом. Одержимый ледяными джиннам Конто – несомненно, на роль защитника клыкастый метаморф подходил куда лучше хрупких детей, – приближался ко мне. Я проследила за его взглядом и заслонила своей спиной рукоять кинжала. Нельзя позволить Конто вынуть кинжал, пока Истинный Дар не подавит магию джиннов и не освободит детей от насланных на них чар.
Конто бросился вперед. Я знала, что это рано или поздно произойдет, но надеялась, что у меня будет чуть больше времени. Зубы барса сомкнулись на моей руке. Я закричала от боли, забила в воздухе рукой, пытаясь стряхнуть его с себя, но клыки Конто лишь крепче вонзались в мою плоть, не желая выпускать добычу. Пальцы немели, холод проник в мои жилы и теперь подбирался к плечу. А оттуда – к самому сердцу.
Я перестала чувствовать руку – как и боль, которую причиняли мне клыки снежного барса. Стало вдруг так холодно… и безразлично. Ослабевшее тело скользнуло вниз по стене. Краем угасающего сознания я осознавала, что открываю для Конто доступ к кинжалу, но… силы стремительно кончались, собственное тело казалось таким тяжелым, а земля, припорошенная инеем – такой соблазнительной.
«Борись, Беатрис!» – мысленно приказала я самой себе.
Неловко поднялась, отрешенно глядя на алые капли, окропившие землю. Повернула голову вправо, к стене, всю изломанную трещинами, из которых лился рубиновый свет. Вниз сбегали дети – живые, настоящие! Испуганные до смерти, они спешили покинуть стремительно разрушающийся замок. Те, кто постарше, помогали малышам. От лестницы уже почти ничего не осталось.
Стена на моих глазах начала распадаться на осколки. Но в последний момент я успела уловить в прозрачном стекле отголосок собственного отражения – или же отражения той, кто был так поход на меня.
Прошептала: «Сандра». Я не смогла спасти свою сестру, но я все же сумела спасти тех, кого дома ждали близкие и родные. Пусть им повезет чуть больше, чем мне.