Но кроме болезненных чувств, пляшущих в глазах принца, я ничего не увидела. Ни объятий, ни поцелуев, ни упреков. Бладлейн замер на месте, жадно всматриваясь в мое лицо. Это и неудивительно: собираясь на такие важные переговоры, я надела платье любимого цвета Гвендолин – голубого, Тамара помогла мне с прической. Да, я собиралась воспользоваться привязанностью принца, его ностальгией, тоской по возлюбленной. Но у меня было оправдание – желание выжить. По сути, разговор с Бладлейном был моей последней надеждой.
– Здравствуй, Блад, – я шагнула к нему. – Я рада, что ты пришел.
– Разве я мог не прийти? – усмехнулся он горько. – С тех пор, как мы встретились, я следую за тобой, как на привязи.
Он обвел руками маленькую комнатку:
– Только в этой было сложно до тебя добраться.
– Не сложнее, чем вытащить меня из другого мира, – вырвалось у меня.
– Не сложнее, – кивнул он, прищурившись. – Но дольше. Ты поставила передо мной трудную задачу. Впрочем, главное, я ее выполнил. Нашел тебя.
– Ты не злишься на меня? – решила уточнить я.
– На тебя? – искренне удивился он. – Если на кого я и должен злиться, так это на себя. За то, что напугал тебя так сильно. За то, что доверил тебя ведьме. За то, что не смог показать тебе, доказать тебе, что люблю больше жизни.
Теперь он шагнул ко мне, взял меня за руку и сжал ее в своих ладонях. Бережно, почти нежно.
– Я подожду за дверью, Даша, – раздалось тактичное покашливание за спиной.
Я и забыла, что пришла сюда с Мадлен, настолько сосредоточилась на разговоре. Рыжая закрыла дверь раньше, чем я успела отказаться. Да и черт с ней! Это только означает, что у меня не так много времени.
– Если любишь, помоги мне, – попросила я, заглядывая принцу в глаза.
– Я вытащу тебя из лап дракона! – решительно пообещал Бладлейн, и я едва подавила собственную досаду. Не время было показывать свои настоящие чувства принцу, тем более рассказывать о наших отношениях с его величеством.
– Дело не в драконе, Блад. Я медленно умираю. Как все фениксы этого мира, в которых проснулась магия.
– Ты не умрешь, если не станешь ее использовать, – уверенно заявил он, и в мою голову закрались сомнения: что он вообще знает про фениксов и про Гвен?
– Я уже ее использовала. Столько раз, что каждый новый может стать последним. Прости. – Последнее я добавила, глядя на то, какой мукой исказилось лицо Бладлейна.
– Тогда о какой помощи ты просишь, Феникс? Как я могу помочь тебе?
– Рассказать обо мне. Обо мне как Гвендолин.
– Я тебе уже рассказывал все, что знаю. Еще тогда, когда ты вернулась на Эфору…
– Ты говорил о том, что я люблю или не люблю, но двух тем ты неизменно избегал: магии и моей смерти. Парадокс, но именно они сейчас могут спасти мою жизнь.
Бладлейн плотно сжал губы, мгновенно посуровев, будто эта информация была засекречена в его сознании. Я даже на секундочку испугалась, что в магическом мире вполне может существовать какая-то магическая клятва, не позволяющая рассказывать секреты. Но он мрачно кивнул.
– Твоя смерть – мое поражение.
– Не нужно винить себя, – я погладила его по руке, желая поддержать. – Насколько я поняла, для фениксов это практически необратимый процесс. Но я узнала… У меня есть предположение, что Гвендолин, то есть мне, удалось его преодолеть. Обмануть смерть.
– Так и было, – подтвердил Бладлейн, и мое сердце возбужденно забилось. – Гвендолин изучала много книг по магии. Собственную магию. Моя любимая почти помешалась на этом. Но она нашла способ, чтобы мы были вместе.
По-моему, принц слишком тормозил, а мне хотелось, чтобы он уже перешел к сути. Немедленно!
– И? – поторопила его я.
– Она использовала сложное заклинание из библиотеки своего отца, царя Гигельдаса.
Это немного остудило мой пыл. Самую малость, потому что до папиной библиотеки было далеко.
– Ты помнишь, что это за заклинание?
– Отчасти. Она не делилась со мной.
Это стало для меня новостью. Потому что подобное не вписывалось в сладко-сахарную историю любви Гвен и Блада.
– Что?! – нахмурилась я. – Почему?
– Она не доверяла моему брату. И правильно делала. – Лицо Бладлейна изменилось в миг, в светлых глазах мелькнула чернота его магии, а черты заострились, делая его каким-то жутким. – Зейр нарушил свое слово. Он убил тебя… Гвендолин во время ритуала, который должен был подарить ей новую жизнь со мной.
От подобного признания у меня мурашки побежали по коже, стало холодно, зябко. Будто это не Гвен пережила предательство, а я. Неужели я ее чувствую? Настолько ее чувствую? Или это отголоски эмоций Бладлейна?