— Ублюдок, — сквозь стучащие зубы проговорила она, затем, подождав немного времени, пока приступ прекратится, поднялась кое-как на ноги и, держась за стену, побрела по направлению к кухне. Ее порт был сожжен, теперь она не сможет входить в сеть и подключаться извне, пока не заменить его. Хорошо хоть нервные окончание вдоль позвоночника не пострадали, иначе она сейчас не смогла бы не то что двигаться, говорить, скорее всего, тоже. На кухне горел свет, тусклый и противный. Хибари сидел на столе и ждал, пока домашний R-456 обработает его рану. Иметь под рукой робота-врача все же было полезно.
— Рана серьезная, нужно срочно извлечь пулю. — Я и без тебя это знаю, жестянка, — Хибари курил, пока робот осматривал его рану, но последние слова модели не понравились девушке, а вот Кёя отнесся к ним с полным равнодушием.
— Анестетика у нас нет, придется проводить операцию без обезболивающего, нужно ваше согласие на операцию, — затушив сигарету прямо об край стола, брюнет усмехнулся про себя и, сняв ремень с брюк и сложив его вдвое, приготовился терпеть
— Я даю свое согласие. Врач-робот тут же стал зашивать рану, а Кёя, сжав ремень в зубах, старался сидеть тихо.
Шепчущий.
Стоило Верди перешагнуть порог лаборатории, как он тут же столкнулся с с негативной энергией, что исходила от Мукуро. Ученый что-то набирал на клавиатуре. Формулы мелькали на синем экране, а в самой лаборатории царил полумрак, лишь экран монитора давал какой-то свет.
- "Ты думаешь, получится? Я не уверен… мы должны создать эту формулу. Должны ради нее…" — ученый, как обычно, ушел в работу с головой, не замечая ничего и никого вокруг. Единственным его собеседником в такие минуты становилось зеркало, которое он привез из дома.
В соседней комнате располагалась капсула с супругой Мукуро, что находилась в искусственной коме. У Верди пробежали мурашки, когда Рокудо обращался к зеркалу, совсем не замечая присутствия коллеги.
«Мы должны попытаться, нельзя опускать руки, эта формула…» — на этой фразе он прервал монолог, что происходил у него с собственным отражением, но, заглянув в зеркало, Верди не увидел там ничего, даже собственного отражения, и это было странно.
«Зеркало, в котором что-то жило… что-то или кто-то, кто давал указания Мукуро», — так привык думать ученый, а в соседней комнате все так же попискивали аппараты, поддерживающие жизнь Хроме.
— Доктор Мукуро, — он обратился к нему, надеясь достучаться до сознания ученого. Рокудо вздрогнул и обернулся, словно его застали за чем-то очень плохим. Призрак установил во всей лаборатории камеры, не только следящие за работой, но и за жизнью молодого ученого.
«Ты не должен отвлекаться, отошли его, иначе он узнает, он доложит, и тебе не удастся спасти ее, а ведь ты так этого хочешь», — шепот из зеркала. На этот раз в голосе отражения звучал приказ, а не просьба, и, хоть Мукуро не мог отослать Верди, он прокручивал в голове варианты, чем бы занять его, чтобы тот не мешал.
— Профессор Верди, Вы напугали меня, — он улыбнулся одной из своих обворожительных улыбок и, приобняв профессора за плечи, повел того к выходу, словно дружески провожая.
Он нес чепуху о том, что в матрице был обнаружен след остаточных данных, о том что он пытается сейчас выяснить, кому они принадлежали при жизни, что ведут они очень себя странно, что эти данные не хотят возвращаться в хранилище памяти и что кому бы они не принадлежали при жизни, у этого человека должна была быть сильная воля, чтобы поддерживать свой дух даже в том искусственно созданном раю. Мукуро еще не знал, что эти данные принадлежали Тсунаеши, и что его старый друг только начал свое путешествие с таинственной девушкой, по имени Юни.
Когда же Верди вышел из лаборатории полностью под впечатлением болтовни Мукуро, он даже не понял зачем именно пришел в нее, но пройдя по коридору, понял, что остался ни с чем и что Мукуро его не подпустит к себе близко. По крайней мере сегодня, он точно будет работать один. Выпроводив Верди, брюнет поспешил вернутся к столу, его в творение, пусть пока и экспериментальное, уже было готово, но, чтобы его испытать, нужен был подопытный.