— Что здесь происходит?
Ему было интересно узнать, как долго уже продолжается обмен между его домом и Элизабет.
— Я тут кое-что приготовила вдобавок к тем книгам, которые Монро то и дело ей посылает. Ты ничего не хочешь ей передать? У Джеда отличная память, перескажет все слово в слово.
Джонни подумал, что нет такого послания, которое он мог бы на словах передать Элизабет через Джеда. Он мог бы многое сказать ей, но… Вслух же он произнес:
— Почему бы вам не послать ей наших новых вин. Впрочем, — быстро добавил он, — вряд ли они перенесут это путешествие.
— Да нет, доедут, да еще как! — лучезарно улыбнулась госпожа Рейд. — Я уже послала ей два ящика шампанского. Ведь все дамы так его любят.
Помимо воли Джонни улыбнулся, причем не от добродушной наивности своей домоправительницы, а из-за того, что представил себе, как Элизабет смакует его шампанское. «А может, она к нему даже не притронулась?» — подумал он. Ведь в ту ночь в комнате, что находится в башне, она отказалась, когда он предложил ей вина.
«Как мало я о ней знаю», — размышлял Джонни, одновременно удивляясь тому, как прочно укоренилась Элизабет в его мыслях за последние месяцы. Конечно, в Эдинбурге Рокси помогала ему избавиться от воспоминаний об англичанке, точно так же, как и бурная торговая деятельность, которую он развернул после прибытия своих кораблей и поездки на континент. И все же был ли он пьян или трезв, бодрствовал или спал, леди Грэм неотступно присутствовала в его мыслях.
— Где Монро? — спросил Джонни. Ему неожиданно подумалось, что Монро может знать, пила ли Элизабет его шампанское, и захотелось спросить об этом кузена. Захотелось так сильно, как если бы его душевное состояние и вообще весь день напрямую зависели от ответа на этот вопрос. Когда же, следуя указаниям госпожи Рейд, несколькими минутами позже он обнаружил кузена в библиотеке, то упал в глубокое кресло и, откинувшись на спинку, будничным тоном спросил:
— Она пьет шампанское?
— Кого именно ты имеешь в виду, говоря слово «она»? — с усмешкой осведомился Монро, отрывая взгляд от редкого издания «Архитектуры» Витрувиуса и думая, почему Джонни понадобилось так много времени, чтобы наконец заявиться к нему за объяснениями. Ведь он вернулся домой уже два дня назад.
— Ты прекрасно понимаешь, кого я имею в виду под словом «она», и в твоем распоряжении имеется ровно три секунды, чтобы дать мне точный ответ. Иначе не успеет солнце зайти, как возведенные тобой новые стены будут разрушены к чертовой матери.
— Да, и оно ей очень понравилось, — натянуто ответил Монро, — но должен заметить, что, когда со мной начинают разговаривать грубо, с моей памятью что-то происходит и я забываю многие веши.
— Ублюдок.
— А я-то думал, что женщины тебя ничуть не интересуют, — невинным тоном парировал Монро.
— Меня не интересуют женщины в целом, но одна из них сводит меня с ума, и тебе это прекрасно известно.
— И неужели даже восхитительная Рокси больше не может раздуть это пламя?
— Лишь время от времени. А теперь рассказывай мне все от начала и до конца, пока я тебя не задушил.
— Ну что ж, я принимаю твои извинения, — с усмешкой ответил Монро. — Что же конкретно тебя интересует?
— Все. Что она делает, как выглядит, есть ли у нее кто-нибудь. Последнее — самое главное.
И Монро принялся рассказывать Джонни все, что ему было известно об Элизабет.
Уже после того, как Джонни задал кузену множество вопросов, удовлетворенный тем, что Монро действительно рассказал ему все, что мог, Джонни поблагодарил двоюродного брата:
— Похоже, у нее все в порядке, и отец держится от нее на расстоянии. Это хорошо. — А затем, как если бы между ними только что не было никакого разговора, неожиданно спросил: — Ты готов выехать вместе со мной примерно, пятнадцатого числа?
— Куда?
— В Эдинбург, на сессию, куда же еще!
— А-а, — протянул Монро, — а я было подумал, что ты решил навестить леди Грэм, учитывая то неутолимое любопытство, которое ты испытываешь по отношению к ее жизни.
— Может, и испытываю, но, по крайней мере, я еще не вконец безмозглый, — с улыбкой ответил Джонни. — Элизабет Грэм в некотором роде представляет собой ящик Пандоры, наполненный политическими и личными неприятностями, которые способны превратить мою эгоистическую жизнь в подлинный кошмар. Ни одна из женщин не стоит таких жертв, — добавил он с ленивой иронией. — А теперь, если сегодня я тебе не понадоблюсь, то после завтрака я намерен отправиться в поместье в Блэквуд и посмотреть, можно ли приступать к вырубке леса. — И Джонни порывисто встал. Ему не терпелось выйти.
Монро покровительственным взмахом руки позволил ему идти, и лорд Равенсби покинул библиотеку.
Однако, несмотря на то что Джонни пытался убедить себя в том, что вовсе уж не так сильно интересуется Элизабет, она решительно не желая покидать его воображение. Когда же вечером управляющий поместьем Гибсон ужинал с мажордомом и госпожой Рейд, он сообщил:
— Сегодня в Блэквуде лэйрд выглядел очень озабоченным. Мне приходилось повторять каждый вопрос по два раза, да и то после этого он не всегда отвечал. Как вы полагаете, может, его мысли заняты возможной войной с Англией?
— Гм-гм, — откашлялась госпожа Рейд. — Можно подумать, что какая-то там война способна заставить его потерять голову! Это все та женщина, которую он держал здесь целую неделю, та самая милая леди Грэм. Если вы спросите мое мнение, то я скажу: он должен отправиться в «Три короля» и выкинуть ее из мыслей — тем или иным способом.
— Но она же англичанка! — с испугом в голосе воскликнул Гибсон.
— Как будто наши шотландские короли не женились время от времени на англичанках! — фыркнула госпожа Рейд. — Да и многие богачи частенько отправлялись на юг за женами.