***
— Сохранил его в целости! — торжественно провозгласил Капелло, раскрывая ворота своего ржавого гаража.
Нервы съежились от скрежета, с которым глазам предстал мой мотоцикл, накрытый каким-то куском брезента.
— Капа, я тебя убью, — прорычал, шагая мимо него к своему аппарату.
Но, нет. Стянув накидку, я обнаружил свой Боливар таким, как сдал Капе на хранение.
— Натирал каждое воскресенье, — гордо выпячивал голую грудь Капа. Кажется, на нем совсем не осталось живого места от татуировок.
— Не ври, — поморщился я и положил руку на корпус мотоцикла. С губ слетел смешок. Вот оно — предвкушение свободы. — Но выглядит неплохо.
— Та что ему будет? Шикарная вещь.
— Ключи от берлоги давай.
— Там тоже убирались. — Он вытащил из кармана ключи и протянул мне. — Все газоны пострижены, пыль из углов выметена, виски вылизано. Никто не жил, баб не водил.
Ага-ага, да.
— Что ж, справедливо, — пожал я плечами. Коллекцию виски было, конечно, жаль, но не в нем счастье. — Спасибо. Ты про долю-то свою подумай.
— Даже не заикайся, старик.
— Тогда я поеду, — вздохнул я хмуро. Не нравилось быть должным. Хотя, это ненадолго — Капа предъявит. — Увидимся позже, хорошо?
— Вот так? — растерялся он. — А посидеть, отметить…
Началось.
— Дел много, — поморщился я. — У меня вечером собеседование. Если провалю реабилитационный зачет — вернут на оставшийся год в тюрьму…
— Чёрт, — неодобрительно покачал головой Капа. — Но отметить надо же…
— Отметим. Когда устроюсь.
— Ладно.
Я выкатил мотоцикл на улицу, наслаждаясь его тяжестью. Но стоило вспомнить тетку из службы занятости, настроение портилось.
— У нас тут есть где постричься? — поинтересовался неприязненно.
— Не, даже не думай, — поморщился Капа. — Езжай в город. Я тебе визитку мастера своего дам.
— Мне сейчас надо.
— Тогда позвоню ему.
Я слушал, как Капа говорит с каким-то Раймондом, а сам оглядывался вокруг. Когда-то дом Капы стоял на окраине поселка. Теперь здесь целый квартал уже вырос за годы, что меня не было. Мой дом так и остался на отшибе в глубине леса — на этот участок никто так и не позарился, потому что там овраг на овраге, да ещё и русло ручья. Хорошо. Значит, там все также тихо. Будет время перевести дух после работы и остудить мозги.
Почему-то был уверен, что мне их прокомпостируют по полной. Прочитав описание вакансии, я едва зубы себе не раскрошил. Искали и водителя, и телохранителя в одной морде для богатенькой девочки, работавшей в какой-то известной компании. Требовалось выглядеть презентабельно, а то пигалице нужно соответствовать — она-де у нас дамочка модная, перспективная невеста и очень нежная барышня. Поэтому, шкурку на тушке попортить нельзя. Видимо, набивают цену перед богатыми ухажерами.
И кто ж за меня так «похлопотал»? Подстава какая-то. Может, отпускать не хотят? Подсунули это дерьмо, чтобы я облажался по-быстрому, да вернулся к наставничеству в колонию? Ещё бы! Нашелся укротитель диких шакалят, как же его отпустить? Ни черта им не обломится! Получу реабилитационное подтверждение любой ценой, но в колонию по чужой воле не вернусь. Только по собственному желанию.
2
— Ну всё, — довольно доложил Капа, — вот адрес. Тебя ждут.
— Неужели меня тут под насадку бы не побрили? — поморщился я.
— Богдан, какая насадка? Ты чего? — изумился он. — Ты где работать собираешься? В столовой для бывших заключенных что ли?
Я медленно моргнул, скрипнув зубами, но друг не впечатлился:
— Брось вот это всё. Езжай, пусть тебе патлы обрежут и сделают модного мужика, иначе никакой работы ты не получишь. И бороду оставь тоже Раймонду — телочки тащатся по короткой ухоженной щетине.
Мне эта затея со стрижкой бороды нравилась ещё меньше. Но, думая о жертвах ради успеха, я все больше склонялся в сторону жертвы.
— Кем тебя, кстати, устроили?
— Водителем-экспедитором, — нехотя наврал я, тяжело вздыхая.
Своей новой жизнью со старым другом делиться не хотелось. Мы ещё ничего не обсуждали, но я уверен — Капа заведет разговор о былом, и мне придется расставлять границы. Аргументы у меня были. Разные. Я готов был драться за свободу не только со службой занятости, но и с бывшими подельниками.
— Богдан, — понизил голос Капа, — Сивый все ещё заправляет. Ворочает такими делами, что тебе и не снилось…