— Дети… ТАМ! – отчаянный голос Велены пробился сквозь патоку вокруг, и время вновь привычно продолжило свой бег.
В отдалении, со стороны разбитого лагеря, донесся шум. И Торин яснее ясного понимал – это не к ним, потревоженные криком женщины, бегут кхметы. К ним вообще никто не бежит, просто потому что ТАМ идет бой.
Мертвяки редко бродят по одиночке.
Это был очередной Прорыв.
— Вставай! – он рывком поставил женщину на ноги и потянул за собой, бегом устремляясь к лагерю.
В одиночку не выжить и не отбиться, а вот в круге воинов такая возможность была. И он тащил Велену за собой, что бежала вслед, спотыкаясь и путаясь в своем длинном сером платье. Они почти добежали, когда воздух резанул захлебнувшийся детский крик.
— ВЕРЕ-ЕН!
Крик Милрада…
Велена, не помня себя, вырвала из ладони Торина свою руку и бросилась на крик.
МАЛЬЧИКИ! Её мальчики!
Верен…
Милрад!
Только было поздно.
Когда Торин и Велена вырвались из лап леса и бегом появились на поляне, кхметы уже добивали последних ходоков. Безумный взгляд Велены загнано заметался по гномам, толком никого не узнавая. И, наконец, она увидела его… седой, взлохмаченный гном, преклонил колени перед маленьким телом. Хрупкое тельце несколько раз содрогнулось, окровавленными пальчиками загребая траву… ноги стали ватными, в голове зашумело.
Гном изо всех сил старался остановить кровь, сделать хоть что-то…
В стороне, в руках мейстера Балина, бился Милрад, рыдая и крича:
— Пусти! Пусти! Мама! Верен!!
Тельце на земле замерло, испустив последний хрип… и она все поняла.
Хотелось броситься вперед, схватить Верена, прижать к себе, не отпускать! Сердце рвалось на тысячу кусков. Но руки сира Торина не дали этого, прижав к себе.
— Он мертв.
— Нет… – сорвалось с губ. – Нет!
Но вырваться из крепких рук не получалось, а потом… она отчаянно зажмурила глаза, чувствуя соленые слезы на своем лице. И провалилась в темноту.
Торин подхватил на руки, милосердно потерявшую сознание Велену.
— Собирайтесь, седлайте кхагалов и пони! Уходим! – отрывисто приказал он.
— А мальчик, сир? Не бросать же тело… – негромко, нахмурив брови, спросил старшой над кхметами.
Но и с собой вести его нельзя было. Не просто умер, не просто убит – а погублен тварью из-за Стены. Все знают, чем может обернуться жертва мертвяка-ходока. На миг перед Торином встал, как наяву, рыженький Верен с мертвецки-бледной кожей, с валившимися глазами… мертво смотрящий колдовским синим огнем на него.
И содрогнулся про себя.
С жалостью бросил взгляд на тело у ног лекаря, что встал, качая головой.
— Сложите собранный хворост, облейте зажигательной смесью и сожгите его, – негромко приказал он.
— Нет! Нет! – плакал, уже не вырываясь из рук Балина, малыш Милрад.
— Да, сир, — понятливо кивнул кхмет.
Кхметы поспешно сложили в кучу хворост, уложили тельце мальчика поверх, облили из бурдюка зажигательной смесью и подожгли под тихий плач Милрада. Балин, не успокаивая его, усадил мальчика на оседланного кхагала, сел позади и тронул поводья, направляя животное вслед за другими.
Отряд гномов убирался прочь от проклятого места, оставляя за спиной порубленные в крошево кости и пылающий костер. И не видели страшного.
Объятое огнем тельце содрогнулось и ломано упало с погребального костра, откатившись в сторону. Как по колдовству пламя на теле опало и затухло. Оно перевернулось на спину и обожженные веки распахнулись, мертво смотря на сияющие звезды в небе.
*** *** *** *** *** *** ***
— … чем скорее мы достигнем гор, тем лучше, – говорил Торин. – Будем останавливаться на короткие привалы, давая лишь отдых животным. И через два дня будет в Эред Луине. Тогда пошлем ворона Старкам. Это было на их границах, а нам необходимо знать насколько большим был Прорыв на сей раз… и хорошо бы разведать, где он произошел.