— Давай, не будем о нем? – попросила Дис, со вздохом посмотрев на нее. – Давай лучше выберем из присланного моим братцем ткани для нарядов тебе и Милраду. Тебе понадобиться наши платья, а мальчику туники, штаны, камзол… и теплые плащи с подкладкой тоже нужны. Ты не думай… он придет позже.
Она не сказала – «придет к тебе».
Но иногда и говорить ничего не нужно.
*** *** *** *** *** *** *** *** *** ***
— Это точно? – нахмурившись, спросил Торин.
Балин уверенно кивнул.
— По словам Тарена, в этом месте наиболее вероятно залегание серебряной жилы. И старые легенды говорят о том же. А там, где серебро…
— Там может быть и мифрил, – закончил Торин. – Что ж, пожалуй, туда следует съездить и посмотреть. Сколько до того места от Трольего Клыка?
— Полдня пути ходом кхагала, – ответствовал старший сын Фундина. – Итого почти три дня туда и столько же обратно. Я бы мог с тобой поехать, но я к прискорбию больше знаток в ином. История рода и земель, законы, обычаи, договора…
— Но не рудознатное ремесло, – понятливо хмыкнул Торин, насмешливо смотря на «скромного» старика гнома. – Только не пой насколько ты уже стар, и как болит твоя поясница после езды верхом. Ты второй десяток, как собираешься в Чертоги Кузнеца.
— И еще пять собираюсь, – также усмехнувшись, кивнул Балин.
— Хорошо же, оставайся в замке, – «пожалел» старика Торин. – Вернусь через седьмицу, а ты присмотри тут за всем. Возьму мою руну*, пусть видят что в моё отсутствие, Эред Луин подчиняется твоим приказам с моего повеления.
Торин передал в руки Балин серебряную пластину в виде овала с выгреванной белой руной. Балин с видимой неохотой принял ее и прицепил к поясу.
— По возвращении, можешь ее не отдавать, – спокойно продолжил Торин. – Этот ритуал мне уже приелся.
— Как скажешь, – согласился Балин, кивая.
Все складывалось, как нельзя лучше. Сам того не зная, Торин развязывал ему руки и винить в последующим он его не сможет. А он… уедет после на пару лет. А там… время покажет, был ли он прав в своем решении.
А на следующий день Торин покинул Эред Луин.
Единственно о чем жалел в тот день Торин, это то, что послушал совета сестры и не виделся в эти дни с Веленой.
— Дай ей время прийти в себя, Торин. Она потеряла сына. Как она может быть с тобой, если ее сын умер три дня назад? Дай ей пережить это, – сказала Дис.
Из-за призрачной своей вины, он послушал сестру. Но может он был не прав?
*** *** *** *** *** *** *** *** *** ***
— Сезар! – гном неохотно оглянулся, опуская молот.
Подмастерье подхватил щипцами заготовку и отправил остужаться в ледяную воду в кадке, только принесенную от водопада. Работа была окончена и Сезар, оставив молот, подошел к стоящей у дверей кузни гномке. В пышном, коричневом платье, миловидная и весьма завлекательная в своей полноте с белой кожей, рыжая служанка Дис и полюбовница Торина вызывала у Сезара некое раздражение. Что она явилась к нему?
— Что вновь пришла? – не сдержался он. – Я сказал тебе нет! Я не собираюсь заводить еще одного сына!
Эрин обижено посмотрела на него.
— Я не стала бы предлагать свои услуги тебе, раз ты в первый раз отказался, – полным обиды голосом сказала гномка. – Тем более я уже ношу ребенка. Твоего брата. Двалина.
Сезар отшатнулся, дико посмотрев на еще плоский живот служанки. Гномка довольно зло улыбнулась, зная, что Сезар не посмеет что-либо сделать ей и нерожденому дитя.
— Ты отказал мне, он согласился, – радостно почти оскалилась она Сезару. – Ты его ненавидишь, но ты ничего ему не сделаешь. Как и моему дитя.
— Убирайся! – прорычал мужчина, сжимая кулаки.
— Убирусь, не волнуйся – самодовольно кивнула Эрин. – Я же просто порадовать тебя желала.
На Сезара смотреть было страшно. Он мертвецки побледнел, и гномка, явно предчувствуя грань бешенства, отступила к дверям.
— Да, ты можешь радоваться. К Фили и его братьям позовут лекаря. Ты же сторонник старых обычаев?
Сезар хотел лишь одно – растерзать эту наглую тварь перед ним и лишь сам Махал сдерживал.
— Фили ответит своей плотью за жизнь твоего сына…
— УБИРАЙСЯ!!
Сезар качнулся, делая шаг и Эрин с визгом вылетела за дверь под его полный бешенства вопль.
Схватив молот, мужчина, полный боли и гнева, доведенный до грани, принялся громить кузню. Подмастерья вылетели вон, не желая попадаться под его руку. И лишь разнеся кузницу, выплеснув свой гнев, Сезар оставил молот, опустился на пол кузни и сжал руками свою голову. Слова Эрин и ее ухмылка так и стояли перед глаза, так и звучали в ушах… и лишь через бесконечность времени, мужчина наконец осознал ЧТО сказала ему Ткачиха.