Дик Кинг-Смит
Леди Кошка
Глава Первая
Утром 22 января 1901 года у Мюриэль Понсонби, проживающей в собственном доме, было шестнадцать кошек (включая котят). К вечеру того же дня родился ещё один выводок котят, и общее количество кошачьих обитателей выросло до двадцати.
Это событие было, как обычно, зарегистрировано в огромной книге под названием КНИГА РОЖДЕНИЙ (ТОЛЬКО КОШКИ).
Необходимо пояснить, что Мисс Понсонби была пожилой леди, которая жила одна в большом загородном доме (этот дом даже можно с уверенностью назвать усадьбой), принадлежавшем ещё её родителям. Так сложилось, что она всегда заботилась о своих родителях и поэтому так и не вышла замуж, а после их смерти всю свою нерастраченную любовь и заботу перенесла на кошек. Конечно же, некоторых из многочисленно появлявшихся котят она раздавала, однако Усадьба Понсонби — таково было название семейного дома — всегда была переполнена кошками.
Мисс Понсонби была замкнутой особой и не очень много общалась с местными деревенскими жителями, разве что, когда время от времени она приезжала в магазин, чтобы купить продукты для себя и кошек. Некоторым людям она казалась безвредной, довольно милой старой леди, но были и такие, кто поговаривал, что она — ведьма. Отчасти из-за этого она была известна всем и каждому как «Леди Кошка».
На самом деле она была не ведьмой, а просто несколько чудаковатой старушкой с необычными привычками.
Например, она весь день постоянно разговаривала — сама с собой, как, возможно, думал тот, кто её слышал. Но это вовсе не было признаком безумия. Она, конечно, говорила со своими кошками, а они ей отвечали. Полковник сэр Персиваль Понсонби и его жена всегда обращались к своей дочери сокращённой версией её имени, Мюриэль, и все её кошки использовали это. Когда она с ними разговаривала, они отвечали: «Mю! Mю! Mю!»
Многие сочли бы это странным, если бы узнали, что она кушает со всеми своими кошками. На длинный обеденный стол в большой столовой ставились миски для каждой взрослой кошки и котят, достаточно подросших, чтобы запрыгнуть на него, а Леди Кошка сидела во главе стола и перед ней стояла её собственная миска.
Безусловно, она использовала и нож, и вилку, и ложку, и вытирала губы салфеткой, а остальные едоки, естественно, умывали свои мордочки лапами. Но бывало, хоть и не часто (может, чтобы не казаться самой себе или кошкам слишком строгой и чопорной, или просто под настроение), она наливала в миску молоко и лакала его.
Ночью ей было очень уютно, особенно зимой, потому что все кошки, кто хотел, — а хотели многие, — спали на её кровати, обеспечивая её тёплым, пушистым покрывалом.
С её довольно резкими чертами лица, зелёными глазами и седыми волосами, собранными на затылке в пучок, так что они открывали её несколько заострённые уши, Мюриэль Понсонби очень напоминала гигантскую кошку, когда она лежала вытянувшись под мурлычущей массой.
Мало людей знали о её привычках за обеденным столом, поскольку у неё не было слуг, и только доктор, к которому она обращалась в редких случаях, когда была прикована к постели, видел кошачье одеяло. Но вообще никто не знал о самой странной необычности мисс Понсонби, о том, что она твёрдо верила в реинкарнацию.
Её отец, когда проходил армейскую службу в Индии, считал, что идея реинкарнации — это полная чепуха. Но, тем не менее, он разговаривал об этом со своей дочерью, когда она была ребёнком. Когда она подросла, Мюриэль поверила, как и индусы, что, когда человек умирает, он заново рождается в другом теле, и не обязательно человеческом. Она была уверена, что некоторые из её кошачьих компаньонов когда-то были людьми, которых она знала. Так среди её котов был Персиваль (её покойный отец, она была уверена в этом: усы были те же самые), Флоренс (её покойная мама), Руперт и Мадлен (кузены), Уолтер и Беатрис (дядя и тётя), так же, как и некоторые недавно умершие подруги. Этель Симмонс, Маргарет Мэйтленд и Эдит Уилсон (две полосатых и чёрная) — все её старые школьные подруги, вновь переродившиеся в кошачьем виде.
Именно с этим девятью кошкам Мюриэль Понсонби в основном и разговаривала, а они отвечали ей в типичной кошачьей манере: мяуканьем и мурлыканьем. Все они наслаждались комфортной жизнью в Усадьбе Понсонби на попечении человека, которого они, в их предыдущих жизнях, знали и любили.
Персиваль и Флоренс были, конечно, особенно рады тому, какой хорошей оказалась их единственная дочь.
— Как нам повезло, моя дорогая, — сказал Полковник своей жене, — что Мюриэль заботится о нас, когда мы такие старые.