Люциус проводил предмет недобрым взглядом, но взял себя в руки и с подозрительно добродушным видом, плохо вяжущимся с моим «неправильным» поведением, подошел и сел рядом, с опаской глядя себе под ноги.
— Эта магия здесь застряла много сотен лет назад, перед тем днем, когда помещение прокляли, да так тут и осталась. Впрочем, проклятие пошло нашей семье только на пользу, ты же заметила, что я тебя не сразу нашел? Это потому, что никакие заклятия внутрь не проникают, да и колдовать тут невозможно. Великолепное убежище получилось, — он гордым взглядом окинул помещение, — всем на зависть…
— А с чего ты вдруг так поразился, что я могу сюда входить?
— Эээ… Не все могут, то есть могут только Малфои и… ну понимаешь, тебя трудно причислить к нашей семье, да и вряд ли когда-нибудь твоя кровь в неё войдет…
Люциус начал что-то бубнить про чистокровность, а я хотела спать и была несказанно рада, что удалось избежать громогласной перепалки, поэтому коротко извинилась, не чувствуя ни малейшей вины, и первой предложила прекратить экскурсы в историю и пойти спать.
Уже по пути к выходу я засмотрелась на блестящую поверхность мраморного пола, и на одно ужасное мгновение мне показалось, что под ним мелькнуло знакомое лицо, перекошенное то ли от ярости, то ли от боли… На пальцах у человека вместо ногтей зияли кровавые дыры, вероятно, он тоже царапался изнутри, не в силах вынести заточения. Фигура уже растворилась, а я все не могла пошевелиться, от страха не ощущая ни ног, ни рук. Я не успела узнать её, но это точно был реальный и известный мне волшебник, а не придуманный герой!
Муж дернул меня за локоть, но я все смотрела и смотрела на свое отражение, не в силах оторвать взгляд от того места.
«Да уж, действительно проклятое …» — думала я, и не подозревала, насколько права.
— Гермиона, очнись! Что там такое?!
— Судорога в ноге, замерзла, наверное… Холодно здесь, топить нужно лучше! — отговорки глупее и несуразней выдумать было нельзя, но Люциус коротко кивнул, еле сдерживая раздражение.
Выйдя из библиотеки, я успела заметить Драко, поспешно удаляющегося по длинному и темному коридору, освещаемому лишь двумя небольшими факелами. Перед самым поворотом к центральному залу он запустил руку в свои волосы каким-то злым и нервным жестом. Стоял у двери? Не мог войти? Или не хотел?
За неделю происшествие утратило свою яркость. Может мне вообще все почудилось? Тем более, что наконец-то появилась первая возможность выбраться из Малфой-мэнора, пусть даже и за покупками, совершать которые я еще не любила. Спустя три дня, за завтраком, на котором я как обычно поедала тосты в очередном платье черного-пречерного цвета, успевшем мне полюбиться, Люциус с грохотом поставил на стол чашку кофе и злобно заговорил:
— Нет, ты точно уверена, что не в трауре?! — я явственно услышала, как Драко интенсивнее задвигал челюстью, видать надеялся дожевать все как можно скорее и покинуть вечно конфликтующую семейку.
— Вообще то не уверена! Ни капельки!
— Отец, я пойду, сегодня «Метлы и ступы Малфоев» сливаются с «Волшебной древесиной Орков», столько документации нужно подготовить… — последние, еле слышные слова донеслись уже из камина в гостиной.
— Не дерзи мне! Сколько ты еще будешь ходить вся в черном? Может, подарить вуаль? Что б уж точно все убедились, как ужасна твоя жизнь с нами?!
— У меня нет другой одежды, гардероб мне подбирала Алексия! А ты не смей орать на меня, мне надоело! Слышишь?! Надоело! А жизнь с тобой — настоящий кошмар! — я вскочила и схватила вилку, по всей вероятности, разум заменил ей мою палочку.
— Лорд подарил тебе наше имя, а ты не можешь им даже воспользоваться, где ж твой ум?! Безмозглая староста Гриффиндора, вот бы Макгонагал порадовалась! Грязная кровь и отсутствие интеллекта, какой чудный коктейль мне достался!
— Не кричи! — я повалилась обратно на стул и, положив голову на руки, зарыдала, не в силах больше терпеть его надругательств над моей особой. Следовало ему оплеуху отвесить, а не плакать, но это сейчас я такая умная! Тогда же победу одержала моя юность, прошедшая быстро, словно пустяковая болезнь…
Кричать он не перестал, но смысл воплей сменил вектор, и я раскрыла его небольшую слабость — нетерпимость к женским слезам. Вполне себе распространенная слабость — ничего особенного.
— Не реви! Ну не реви, кому говорю! Тебе просто не идет черный цвет… Ты сто раз могла себе заказать все, что душе угодно, а не только какие-то там платья! Моя фамилия — это деньги!