Яксли, прикорнувший на скамейке недалеко от фонтана, открывал поочередно то один, то другой глаз, как только его подчиненный проносился мимо и лениво махал палочкой, не оставляя надежды попасть в него Умиротворяющим заклятием, а не попадая, по отечески тяжко вздыхал, закрывал глаз и ждал следующего удобного случая. Само собой, Дункан привел три обученных отряда по дюжине солдат в каждом, он мог быть не очень умным начальником, но уж точно не беспечным.
«Лорда на вас нет…» — думала я, не вдохновившись открывшимся передо мной видом.
— Белла?
— Что тебе? — я подошла к женщине вплотную и немного поежилась от ее стеклянного, будто неживого взгляда.
— Долго еще?
— Минут десять, ворота под запечатыванием, оттуда ничего не видно и не слышно, открываешь и тут же уходишь в дом, поняла? Я сделаю купол. Если к ним притронешься не ты, они могут что-то заподозрить.
— Ясно, Люциус уже говорил! — Беллатрикс хмыкнула и пожала плечом, демонстрируя свое пренебрежительное отношение к любым указаниям мне от кого-нибудь, кроме неё.
Минуты тянулись медленно. Я переминалась с ноги на ногу и изо всех сил старалась быть серьезной и сосредоточенной, втихую радуясь, что вероятность боя ничтожно мала.
— Они придут, Гермиона, будь готова, — Забини подошел неслышно, так же тихо и говорил.
— Это глупо!
— Напротив, это очень умно… — да, умно. И ты, Блейз, умный и проницательный человек, но что бы изменилось, не будь ты таким? Да ничего, увы.
Еще дюйм, и еще дюйм, и вот уже мои дрожащие пальцы дотронулись до кованых прутьев ворот, а точнее, до чугунного цветка лилии и замок щелкнул. Несколько секунд я вслушивалась в тишину, разбираясь, то ли сердце мое так ухнуло, то ли действительно механизм? На изгородь сел ворон и громко каркнул, я машинально махнула в его сторону палочкой, с которой не могла расстаться и птица камнем свалилась вниз. От напряжения всплеск моей бушующей магии вышел таким сильным, что не оставил несчастному существу и шанса на жизнь. Ища поддержки, я обернулась на пустую лужайку, Люциус на мгновение снял с себя скрывающие чары, приподнял маску и кивнул мне.
Белла никаких чар не применяла, но поддержки от неё ожидать не стоило, она превратилась в один сплошной натянутый нерв, и мне даже показалось, что вдыхала не так часто, как того требовал организм — подсознательно экономила в себе силы и энергию. Я почувствовала на себе её защитный щит, повернулась и медленно пошла обратно, к спасительному и уютному свету камина в гостиной. Капли дождя становились все увесистее и неприятно били по лицу. Хотелось к теплу, подальше от этого театра абсурда, хотелось отругать за что-то Люциуса, а потом сесть со всеми на диван и пить горячий чай с молоком, согревая тело и душу. Такие простые, но такие недостижимые желания...
Они пришли. Позади меня раздался шорох влажной травы, и я оглянулась на распахнутые ворота. Людей была тьма. Но кто были эти люди, я смогла рассмотреть только когда скрылась туча, вновь явив миру полную луну.
«Здравствуй страх, приветствую тебя вина и прощай спокойный сон на веки вечные…» — возвестил мой безошибочный внутренний голос.
То были дети, подростки, торговцы, изгнанные и разоренные Лордом, на некоторых даже виднелись малиновые мантии Паплироя — не успели снять, видно остались в Хогвартсе на дополнительные занятия по Темному Искусству, проводившиеся летом. Большинство мне было знакомо, я видела их в разных уголках Британии: от магического Лондона до палаты Долгопупсов в Святом Мунго, а у меня хорошая память на лица, к сожалению…
— Гермиона, это ты? — я стояла в тени, и говорящий мог видеть только мое светлое платье.
Симус Финниган вел всю эту ораву на смерть и не подозревал об этом. И хорошо, что не подозревал, иначе бы проклял себя сам, или скончался от разрыва сердца, а так, хотя бы в бою, пусть и неравном. Как истинный ирландец парень всегда влезал первым в любые разборки, но первым нападая, он и защищал первым любого, кто просил его о помощи. Красивый, голубоглазый, решительный, смелый, обреченный Корнером на бесполезную смерть — это о нем. Смотря на Симуса, я глотала слезы и прощалась, неосознанно запоминая все детали его внешности: и милую лопоухость, и ямочку на волевом подбородке, и открытый, еще детский взгляд студента-хорошиста, готового выполнить все и поверить во все, грудью прикрыв других. Чем же он так Майклу насолил? Неужели обычная зависть? Или холодный расчет? По ком будут убиваться толпы девчонок, о ком сложат посмертные баллады, кого удобней всего нести в массы как символ чего бы то ни было? Лорд выбрал меня, а Корнер — Финнигана.