Каким-то чудом столкновения не произошло. Раулю удалось затормозить, и он подал назад и наконец поравнялся с кучей железной рухляди, за рулем которой сидела Джессика. Он смотрел на нее, не в состоянии поверить, что нашел беглянку, а она устремила на него взгляд широко раскрытых серьезных глаз.
— Ты вернулась, — не очень оригинально объявил он, и Джессика кивнула.
— Я должна была привезти Анджель.
— Безусловно. — Рауль не понял, но на всякий случай решил согласиться.
Он сидит в своей машине, она — в своей. Совершенно неприемлемое положение, и его необходимо исправить. Рауль моментально выскочил из машины, но Джессика не сдвинулась с места.
— Джесс, выйди, пожалуйста, из машины.
— Зачем?
— Я хочу поцеловать тебя.
— Гм-м… это ведь всего лишь брак по расчету, — механически произнесла она, словно не ощущая уверенности в своих чувствах.
— Черта с два! — Рауль потянул за ручку двери. — Она не поддалась. — Ты заперла дверь.
— В этой машине открывается только одна дверь — с другой стороны. Чтобы войти или выйти, нужно каждый раз перелезать через рычаг переключения передач.
— Ну, так перелезай!
— Для чего?
— Я уже сказал: хочу поцеловать тебя.
— Ты не сердишься, что я убежала?
— Я сержусь, потому что ты не перелезаешь через этот чертов рычаг. — Рауль начал огибать прицеп, чтобы подойти к машине с другой стороны. Анджель высунула голову и толкнула его в шею. Рауль подскочил как ужаленный. — Почему она здесь? — он сделал глубокий вдох, чтобы восстановить присутствие духа. — Ну да ладно. На чем мы остановились?
Джессика выбиралась из машины ногами вперед.
Раулю была нужна верхняя часть.
— Почему ты хочешь поцеловать меня? — спросила она.
— Ты моя жена, и я люблю тебя.
— Ты любишь меня?
— Конечно, люблю. — Джессика полностью появилась из машины, и он повернул ее лицом к себе.
— Вчера ночью… ты ни разу не сказал, что любишь меня, — недоверчиво прошептала она. — Ты мог бы полюбить — вот что ты сказал.
— Я был глупцом.
Рауль наклонился, чтобы поцеловать ее, но она слегка оттолкнула его.
— Рауль…
Его радость померкла, когда он услышал дрогнувший голос Джессики. Казалось, она удерживает слезы. Ее мучают сомнения. Сжав ладонями ее лицо, Рауль вглядывался в глаза Джессики и вспоминал свои прежние мысли. Как он мог думать, что со временем в нем проснется любовь к этой женщине? Он уже любит ее всем сердцем.
— Джесс, — Рауль почувствовал, что его голос не повинуется ему. Это был момент истины, и они оба понимали это. — Милая Джесс, я люблю тебя всем сердцем, всеми фибрами моей души. Ты моя жена, останешься ты со мной или нет, но я надеюсь, что ты не покинешь меня. Когда я подумал, что больше никогда не увижу тебя… О, Джесс!
— Я не…
— Это Доминик, не так ли? — спросил Рауль, ласково гладя ее по лицу. Как он хочет, чтобы выражение боли исчезло из ее глаз! — Джесс, полюбить снова не значит предать Доминика.
— Не знаю, — прошептала она, и он почувствовал, как велико ее страдание. — Просто мне кажется, что это… неправильно.
— Я знаю. Слишком мало времени прошло. — Рауль переживал ее горе, как свое собственное. — После такой утраты на тебя свалилась эта свадьба и все остальное. Но это произошло. Свершилось чудо, любимая. — Он помолчал и добавил: — Я уверен, что Доминик не захотел бы, чтобы серый туман печали окутывал тебя всю жизнь.
— Нет, он бы не захотел.
Внезапно Джессику охватил гнев.
— Конечно, он бы не захотел. Мой сын хотел только одного — жить! Но я не смогла спасти его. И теперь он не может быть частью моей новой жизни. Как я могу быть счастлива, если он не может получить даже крупицу этого счастья?
Наступила тишина, которую нарушал лишь рокот прибоя. Рауль отчаянно пытался найти верные слова.
— И Лизль не может, — тихо сказал он. — И Жан-Поль, и Шери, и Сара. И люди, с которыми я работаю в Сомали. В мире так много смерти. Она подбирается к нам со всех сторон. Я знаю это, моя Джесс, и ненавижу смерть.
— Я не… мне просто нужен мой Доминик.
Это был крик измученной души, и Рауль не выдержал. Он притянул Джессику к себе, погладил коротко подстриженные волосы и поцеловал в макушку. Чувствуя, что она дрожит всем телом, он крепче прижал ее к себе.
— Ты плакала, любовь моя? — сочувственно спросил он. — Когда умер Доминик… ты плакала?
— Я… Нет. Я не могла.
— Но сегодня утром ты плакала.
— Когда я смотрела на Эдуара и его семью.