– Конечно!
– Это хорошо, – улыбнулся цветок.
– Ты мне нравишься, – улыбнулся в ответ Махаон.
– Правда? – Ромашка вновь смутилась и отвела взгляд, но через несколько мгновений вновь повернулась к своему новому знакомому.
Они смотрели друг на друга, не понимая, почему наступила тишина, да им и не хотелось этого знать. Им обоим было хорошо.
А время незаметно сплывало, и солнца уже почти не было видно. Оно уходило к другим землям, приводя за собой сумерки.
– Мне пора возвращаться домой... – вдруг опомнившись, произнес Махаон.
– Мы ведь увидимся завтра?..
– Да, Ромашечка.
Она протянула к нему свои лепестки, и он подлетел к ней и сел, положив на них свои крылышки. Так обняв ее, он вскоре вспорхнул, произнеся слово «Прощай».
– Прощай, мой замечательный друг... – тихо ответила Ромашка ему вслед. – Я буду ждать тебя...
Уже показалась молодая Луна, и Ромашка взглянула на нее. «Спокойной ночи» – пожелала она ей, и, засыпая, сложила лепестки...
29.05.1942”
Жизель расчувствовалась, дочитав. Она молча размышляла над этой небольшой повестью, своими ощущениями и своей жизнью. Жизнью до и после появления Велизара, который рассматривал ее красивое лицо, задумавшись о том, что у истории есть продолжение, которое он не осмелился дописать. Он не видел его благополучным. Словно прочитав его мысли, девушка, внимательно глядя в глаза друга, осторожно спросила, стараясь не выдать тревоги:
– Для них ведь всё закончилось хорошо, правда?
– Да, Ромашечка... Махаон каждое утро прилетал, и они остались неразлучны...
Жизель соединила свои уста с его устами, не желая отрываться. Он искренне хотел успокоить ее. Но внутри что-то бросало тень на ощущение стабильности, и он гнал прочь все мысли, интуитивно осознавая, что для них всё может обернуться иначе...
– Это рай под прозрачным колпаком, – сказал Велизар немного погодя.
Подруга посмотрела на него, ожидая объяснения.
– Видишь, это ненастоящая свобода. В любой момент какая-то сила может всё изменить. Цветок может быть сорван, смыт дождем... Бабочка – поймана... Они живут, живут одним моментом, настоящим, не заботясь о следующем мгновении. Это так по-детски, это правильно. Они живут, чувствуя и наслаждаясь. Но, понимаешь, они находятся в клетке. Они беспомощны перед силой неизвестности. И всё, что их окружает – иллюзия. Иллюзия присутствия. Вот и всё. Чей-то разум наверху просто придумал такой театр, построил декорации и любуется зрелищем. Складывается впечатление, что это всё лишь потому, что тот разум сам не может испытать всё, играть, и он таким образом пытается ощутить чувствование жизни своих творений, через них самих...
– Тогда кто же мы здесь... Творения, являющиеся зеркалами Творца... И наши эмоции, наша радость и боль, прикосновения, одиночество, восхищения – всё это испытывает Он... через нас...
– Да... Похоже, так и есть. И сила обстоятельств, неизвестности, перед которой существа беспомощны, на самом деле тоже – иллюзия. Иллюзия, кем-то навязанная нам... И, победив ее, мы сможем сами создавать свои реальности, ощутить свою свободу... настоящую свободу...
Их руки были сплетены, их внутренние миры слились, и они так же, по-детски искренне, без фальши, наслаждались мгновениями, полностью раскрывая сердца.
– Посмотри на это небо, – нарушил молчание Велизар. – Безмятежность... Это легкое, но плотное полотно, укрывшее спящий под ним мир... Что находится за его пределами? Каждый скажет: темнота, пространство, звезды, астероиды... Но это не так. Не может быть, чтобы за всем этим не стоял Разум, я не верю, что всё за чертой – мертвая пустота. Это абсурдно, тогда ничто не имело бы смысла. Рай, ад, все эти доктрины – просто чушь. Здесь – ад, вокруг нас. И внутри нас он присутствует. И рай – тоже, внутри и снаружи. Лишь мы сами выбираем, чему отдать предпочтение. Когда кто-то начинает войну – он создает ад. Когда желает благополучия – выбирает рай. Куда мы все идем? Люди рождаются и умирают, приходят и уходят, суетятся, пытаются выжить, достичь наибольшей выгоды, удовлетворить свои бесконечно возрастающие запросы... К чему всё это? Зачем эта трагикомедия без глубокой сути? Быть может, наши жизни здесь – совсем не то, что мы привыкли ощущать? Может, всё, ради чего мы здесь – это чему-то научиться и найти выход? И как можно приблизиться к этому Разуму, строя перед собой стены?
С самого детства я задавался подобными вопросами, я страстно желал увидеть Бога, ощутить Его присутствие... И многие другие хотят этого. Но почему мы остаемся ни с чем? Мы ищем не там. Мы ищем Его в глупых церковных книжках и ритуалах... А Он – не где-то вне нас, Он – повсюду. Разве эта песчинка, одна из сотен песчинок в моей ладони, – не может являться Им? А в рокоте волн? А в твоих добрых глазах? Я вижу, как отражается в них твоя душа. А что есть душа? Может, и она – Бог? Все существующие души вместе – разве не могут быть Богом?..
– О, дорогой... Я слушаю тебя, и твои слова прекраснее всех священных писаний, вместе взятых... Рай... Я нахожусь рядом, моя ладонь – в твоей, я чувствую, как бьется твое сердце – для меня это рай. Это мой выбор. Ты прав... Ты так прав... Всё это в нас самих... И лишь наш выбор открывает нам то или другое. И я тоже всегда чувствовала, что Бог – не на церковных росписях, не на страницах Евангелия, не в кресте на шее священника – а в моем сердце. В сердцах каждого из нас, в каждом существе... В каждой песчинке и рокоте волн... И... Да, да, да – мы сами отгораживаемся от Его присутствия...
– Милая моя Жизель... Ведь я уже не совсем тот, кем был много лет назад... Иногда я смотрю на себя в зеркало, и думаю: «Кого ты видишь в этом хмуром отражении? Наивного мальчишку, полагающего, что всё в мире великолепно, или этого каменного снаружи, рано повзрослевшего мужчину со шрамами на коже и в сердце, эту искаженную копию того, кем я когда-то был? И куда делся тот малый, где он?..» Я вспоминаю, к чему хотел стремиться... А теперь иду иной дорогой... Борьбой, но не той, которой я хотел. Зачем мне всё это, если за все годы после взросления не испытывал полноценной радости существования... И я знаю, что ты чувствуешь то же самое, и думаешь так же. Здесь, с тобой, я снова вспомнил простое наслаждение от воздуха в легких, от ветра в волосах, от вечерних лучей солнца на коже... Я хотел бы вновь стать тем беспечным мальчуганом, убегавшим в поле, целый день валяющимся на ароматной траве с капельками росы, считая проплывающие над головой фигурки облаков... Я много трудился, у меня не было набитых ящиков всевозможных вещей, но я умел радоваться, действительно радоваться... И как прекрасно это время, проведенное с тобой, когда мы имеем возможность воскресить эту безмятежность, ловить моменты счастья...
А тут еще эта война... Бессмысленная бойня. Кровавая жатва жалкой кучки промышленников, сидящих в кожаных креслах в своих кабинетах, чьи бетонные стены в сотни раз мягче их черствых сердец. Что значат для них миллионы чужих жизней и сломанных судеб, если они обменивают их на золото...
Жизель плакала, слушая эти проникновенные слова своего единственного, бесценного друга. Щекой она прижималась к его плечу, и на коже он ощущал ее слезы.
– Почему ты плачешь?
– Потому что все мы... делаем столько ошибок... Сеем столько боли и разрушений... Дорогой, помнишь, в первый день нашего знакомства ты пел мне немецкую песню...
– Да... Ее написали и пели мой отец с товарищами на фронте, сидя в окопах под артобстрелами, неся жуткие потери, получая ранения, шагая по пыльным дорогам... Они пели, стараясь не сойти с ума в том аду, подбадривая друг друга... Я сейчас переведу ее слова для тебя.
Велизар открыл книжку, которую всегда носил с собой, и где бы он ни был, всегда делал в ней записи, отметки, зарисовки... Он пролистал страницы, нашел нужный текст и на соседней стал записывать перевод на французский, стараясь передать наиболее точно. Завершив, он протянул книгу подруге:
– Вот. Можешь оставить ее себе. Она будет напоминать обо мне.
– Спасибо, милый.
Девушка стала читать:
“MORGEN WERDEN WIR DEN GUTEN TAG SEHEN
Du sagst, dass heute den schlechten Tag,