Тэйка благодарила за книгу вполне искренне. Я нарочно прислушивалась к ее эмоциям и с удивлением понимала, что девочка действительно обрадовалась краткой энциклопедии северных рун и сказаний. Основы рунического письма увлекли Тэйку настолько, что она даже попыталась с помощью книги расшифровать значение вышивки на малахае, который я подарила супругу. Но муж строго пресек эту попытку дочери действительно получить подарок, а не только знать, что он есть.
Она огорчилась, но старалась виду не подавать. А потом речь зашла о елке, которую я собиралась прирастить к пню. И это был первый раз, когда некромантия вызвала живейший интерес девочки. Она предвкушала волшебство и до слез расстроилась, когда отец сказал, что в этом году елку будут возвращать на место без Тэйки.
Удивительная перемена отношения! Удивительная, особенно в свете того отрицания, с которым девочка относилась к елке и игрушкам поначалу.
Лишь на несколько минут вернулась былая неприязнь и то ослабленная, блеклая. По просьбе мужа я надела малахай, длинный хвост чернобурки мягко скользнул на плечо.
— Теперь кажется, что у вас есть косы, — дополнила Тэйка комплименты лекаря и супруга. Прозвучало напряженно, и, судя по тому, как нахмурился лорд, не только мне показалось, что девочка пыталась меня задеть побольней.
— Но вы и без них красивая, — тут же добавила Тэйка и невинно улыбнулась.
Не знаю, почему, но в этот момент стало жутко. По спине пробежал холодок, шевельнулись волосы на затылке, появилось мерзкое чувство близкой опасности. Наверное, потому что девочка воскресила те эмоции, которые отравили последний месяц в столице. Я так же ждала неприятностей, так же холодило затылок, а закончилось все вмешательством Ее Величества и отрезанными косами.
Наверняка дело только в этом. В чем же еще?
Я поблагодарила за комплимент, но выпад против меня супруг не собирался оставлять безнаказанным. Он отозвал дочь в сторонку, и, хоть лекарь и отвлек меня разговором, я отчетливо слышала фразы «Ты хочешь до строгого домашнего ареста довести? Чтобы я тебя в комнате и днем запирал?». Тэйка понурилась, что-то тихо ответила. Судя по тону и позе, каялась.
Они вернулись к креслам, мы еще немного попили чай, и я ушла спать. От усталости слезились глаза, время тянулось медленно, а мысли еле ворочались.
Глава 41
Первые дни нового года прошли спокойно и тихо. Ерден выздоравливал, лекарь был им доволен. Тэйка вела себя примерно, «тише воды, ниже травы», как сказала Джози. Подруга незаметно изменила роль, стала выполнять не обязанности моей горничной, в которой я, по большому счету, не нуждалась, а записалась в няни. Джози много времени проводила с Тэйкой, следила за распорядком и за тем, чтобы девочка не отвлекалась от уроков. Меня эта инициатива только радовала, к тому же создавалось ощущение, что Джози нравится такое занятие. Я все равно не могла уделять достаточно внимания падчерице, потому что и так разрывалась между двумя больными.
Ослабленный Ерден еще нуждался во мне, хоть и значительно меньше, чем раньше, а муж серьезно простудился. Неудивительно, ведь о своих людях он заботился, отсылал греться, не позволял долго быть на морозе. О себе муж не думал и не прекращал поиски дочери ни на минуту. Поэтому не помогли ни горячая вода, ни целебный узвар.
Теперь же муж, несмотря на явно плохое самочувствие, изображал благополучие и работал. Подходил срок сдачи каких-то отчетов, которые он из-за скоропалительной женитьбы не успел подготовить заранее. Я же считала правильным носить ему горячий чай и следить за тем, чтобы он не забывал принимать лекарства от кашля.
Дверь в кабинет была приоткрыта нарочно, чтобы я каждый раз не стучала. Муж, вначале убеждавший меня не хлопотать понапрасну, смирился с тем, что не переупрямит, а я все равно будут являться раз в час с большой чашкой чая или лекарственного отвара.
— Благодарю, леди Кэйтлин, — просипел мой лишившийся голоса муж, оторвав взгляд от бумаг.
Ни его покрасневшие глаза, ни общий болезненный вид не нравились мне совершенно. Еще создалось ощущение, что супруг не заметил, как я вошла. Плохой признак. Это уже не работа, это уже нанесение вреда здоровью.
— С розовыми лепестками, — сказала я, повернув чашку так, чтобы мужу было удобно взять.
На моем пальце блеснуло обручальное кольцо и помогло решиться. Пока супруг грел наверняка озябшие из-за озноба пальцы о чашку, я закрыла чернильницу, убрала перо и карандаш. Он, как я и предполагала, отреагировал на мое самоуправство не сразу. Недоуменно нахмурился, встретился со мной взглядом.