— Еще полчаса назад я и моя магия тебе нравились, как ты переменчив, — хмыкнула я.
Выражение лица девочки поменялось. На смену злости пришел страх.
— Леди Кэйтлин, — в голосе настоящей Тэйки слышались слезы и паника, — помогите!
— Помогу, — пообещала я и протянула ей ладонь. — Я тебя не брошу.
Девочка всхлипнула и, обхватив меня обеими руками, разрыдалась. Ошарашенная перепадом, я гладила ее по плечам, бормотала, что все будет хорошо и мы обязательно справимся.
Немного успокоившись, она отступила на шаг так, чтобы наши снегоступы не цеплялись друг за друга, и взяла меня за руку. Небывалые знаки доверия меня не вдохновляли, скорей, настораживали. Я украдкой проверила, на месте ли флаконы с зельями, но, кажется, шаман в самом деле на несколько минут утратил полноту контроля.
Мы шли недолго, не больше четверти часа, когда шаман выдернул из моей руки ладонь. От него волнами шла злость, хотя только что Тэйка излучала надежду и тепло. Девочка мне верила и не желала дурного. Я чувствовала это раньше, а теперь, благодаря каганатской магии, через прикосновение отчетливей ощутила эмоции Тэйки и верила в искренность, когда девочка просила прощения за подложенный листок.
Она думала, что если я пользовалась волшебством, очаровывая мужа и рысей, то руны всего-навсего уничтожат эту магию. Поэтому девочка ужасно испугалась, когда я, сославшись на несуществующую болезнь, закрылась у себя в комнате. Тогда же Тэйка поссорилась со своим новым знакомым-приживалой, велела ему уходить. В результате он резко перешел в наступление.
Шамана я ослабляла, как могла, и с радостью подмечала, что даже сокращение расстояния до рощи не возвращало силы сущности. Он с трудом удерживал девочку под контролем, потому заставлял ее и меня идти быстрей.
До проклятой рощи оставалось совсем немного — только поле пересечь. Ощущение опасности, хищного внимания усиливалось с каждым шагом. Я знала, что это влияние тотемов, но сердце все равно колотилось гулко и быстро, а чутье вопило о смертельном риске. Еще никогда в жизни оно не било тревогу так отчаянно!
Тэйка дважды отвоевывала у шамана себя, каждый раз брала меня за руку, оттого я явственней чувствовала, что не только мой враг, но и девочка слабела. Я напевала те мелодии, которые она играла на гуцинь. Это Тэйку успокаивало. Жаль, не было такого простого средства, чтобы успокоить меня.
Шаман провел меня между кустами можжевельника по узкой тропинке, и почти сразу мы вышли на большую поляну перед обветшавшим за полтора десятка лет, но еще крепким деревянным домом.
— Пришли, — в голосе шамана слышалось облегчение и предвкушение.
Я осмотрелась. Идеально круглое озеро покрывал лед, гладкий и прозрачный, будто стекло. Что удивительно, после всех метелей и вьюг никакого снега на льду не было, а поляну, дом и берег лишь слегка припорошило. Жертвенный камень, как живой, излучал жажду крови, желание причинять боль. Тотемы возмущали магические поля так же. Приглядевшись, увидела ближайшие два.
— Что нужно для ритуала?
— Немного, — заверил шаман. — Кристаллы для защитного круга, кое-какие травы, чуток зелья.
— Кого от кого должен защищать круг? — не скрывая скепсиса, спросила я.
— Нас от внешнего мира, конечно, — ответил он так, будто я ляпнула несусветную глупость. — В ритуале будем только ты, я и хранители.
— Хранители?
Недоумение мне удалось хорошо — шаман досадливо поморщился:
— Кажется, ты разузнала обо мне меньше, чем я думал. Зря открылся, надо было больше силы из девчонки вытянуть!
— Ну что теперь сожалеть? Уже сделано, — усмехнулась я и скомандовала: — Неси то, что нужно для ритуала. Я не собираюсь тут часами мерзнуть.
Жестом поторопила шамана идти уже в дом, сама расположилась у дерева и, опираясь на ствол, стала отвязывать ненужные больше снегоступы. Шаман грязно ругнулся, сбросил свои и поднялся на крыльцо. Скрипучая входная дверь поддавалась неохотно, натужно, а пока он возился, я избавилась от стеснявших движения приспособлений и приметила короткий путь к ближайшему тотему.
Шаман скрылся в доме. Я бросилась к берегу, на ходу вынула пузырек. Выдернув пробку, окропила зельем фигурку совы. Там, куда попадали капли, тотем растрескался, из него заструился перламутровый дымок. Меня обдало облегчением и счастьем, таким сильным, что на глаза навернулись слезы. Сова-хранитель, заключавшая в себе десятки жизней, обрела посмертие.
Следующими освобожденными стали ворон, баран и волк, а потом явился шаман. Он грубо окликнул меня и велел подойти.
— Ты ж не хотела мерзнуть! Разгуливает там!