Холодный душ. Пробежка. Драка со Стивом, на котором не осталось и следа от наказания батогом. Я зла на него за то, что ни словом не обмолвился об испытании. Зла, что он слепо подчиняется Ричарду. Я злюсь на него просто потому, что могу это делать. Просто потому, что я теперь выше в иерархии, и чувствую это всей кожей. Это словно стоять с непроницаемой повязкой на глазах и ощущать мир вокруг. Я просто это знала.
– Я забыла поесть, – останавливаю драку, с любопытством отметив, что в этот раз сумела здорово вымотать оборотня. – Придется вернуться.
– С каждым днем в тебе все меньше человеческого. Ты замечаешь это? – Стив растирает поврежденную руку, радостно на меня поглядывая.
Я задумалась, рассматривая его. До всех этих испытаний смогла бы я напасть вот так без причины и причинить боль живому существу? Нет.
– Очень болит? – ритуал в клубе что-то изменил во мне. Словно открыл внутреннюю заслонку, выпуская на свет то первобытное, что пряталось глубоко внутри.
– Кира, это занятие, тренировка. Это нормально. Вспомни, первые разы я здорово тебя мучил. Разве ты обижалась?
Сила недовольно ворочается внутри. Голод физический подкрепляет голод метафизический.
– Позвони Людвигу, чтобы приготовил плотный завтрак. Если побежим, успеем до начала занятий, – я убегаю, словно пытаясь спрятаться.
Только боюсь, что бегу я от себя.
Я о чем-то забыла. Точно. Но о чем? Еду в машине со Стивом, наблюдая за дождевыми каплями, медленно ползущими по стеклу. Что-то важное, и именно сегодня. Вчерашняя ночь была переломной, теперь я словно смотрела на себя со стороны и не могла поверить, что все это происходит со мной. Это странное чувство мешало сосредоточиться и вспомнить, мешало толком поговорить со Стивом и угомонить, наконец, беснующуюся внутри силу. Думаю, если бы была оборотнем, я бы уже превратилась. Хочу я этого или нет, но сегодня мне придется идти на кладбище и выплеснуть ее – больше я не выдержу.
Они ждали нас на стоянке, стоя вместе с родителями под проливным дождем.
– Это что? – Стив, увидев, как к нам идут люди, недовольно посмотрел на меня. – Кира, меня только вчера наказывали. Что опять?
Пожимаю плечами и вылезаю из машины. Дождь теплый, приятный. Совсем скоро будет по-осеннему холодно, но пока еще лето.
– Что вы сделали с нашим ребенком?! – в метре от меня останавливается женщина с бледным лицом.
Ее губы дрожат, в глазах слезы. За руку она держит одну их тех девушек, что пытались поругаться со мной вчера. Наблюдая за тем, как подходят родственники и вторая девушка, я пытаюсь определить, что не так со студенткой, но ничего не вижу.
– А что, с ней что-то случилось?
– Мы согласны на любую компенсацию, только прекратите это. Деньги! Хотите денег? Мы богаты, можем много вам заплатить! Что вам нужно?
Отец девушки стоит рядом, изо всех сил сжав кулаки. На его щеках ходят желваки, но за всей этой показной злостью скрывается страх. Я ощущаю его запах, который плотным облаком окружает его тело. Эти люди столкнулись с тем, во что не верили, но все же нашли в себе силы прийти сюда. Я поднимаю ладонь вверх, прекращая поток слов женщины.
– Что произошло с вашей дочерью?
Мы все уже изрядно промокли, но вот Стив не выдержал и с мученическим стоном вылез из машины к нам под дождь. При виде широкоплечего амбала люди несколько растеряли решительность.
– Она вечером все нам рассказала, а уже утром проснулась немой.
Я посмотрела на вторую студентку, с которой, видимо, произошло нечто подобное. Проблема только в том, что силы своей я на их аурах не вижу, словно и не было никакого воздействия.
– Я здесь ни при чем. Не знаю, вообще, о чем речь, – наградив студенток выразительным взглядом, выплетаю мелкоячеистую сетку из силы и набрасываю на девушек – ловись рыбка. Есть!
Втягиваю всю силу обратно и сжимаю кулак – ничего и не было. Верно?
– Мама! – та самая Аллочка бросается к родительнице, а я отступаю назад.
Если они достаточно умные чтобы молчать – все будет хорошо. Если нет, то сами виноваты – последнее предупреждение уже было.