Я стояла в большом, ярко освещенном помещении, и никак не могла осознать того, что весь этот медицинский комплекс принадлежит иным и существует только для их нужд.
Мне дали халат и бахилы, как и мрачному следователю, который держал в руках блокнот. Никандр, скупо со мной поздоровавшись, не проронил больше ни слова, тогда как мне из-за нервозности хотелось болтать без умолку. Слишком тихо и мрачно. Морг исключительно для иных, и паталогоанатомическая лаборатория того же назначения. Кто бы мог подумать?
Открыв дверь, в комнату скользнула невысокая полноватая иная из оборотней коротко нам поклонилась:
– Следуйте за мной. Вам нужно средство от тошноты?
Никандр отрицательно качнул головой, а я пожала плечами:
– Все настолько плохо?
Оказалось еще хуже. На больших, металических, сдвинутых вплотную столах лежали куски гниющего мяса в перемешку с костями.
– Вот, – служащая морга включила лампу, ярко осветившую и без того неприглядную картину. – Нам пришлось провести множество анализов, но мы уверенны, что здесь все, – она задумчиво посмотрела на другие такие столы с кусками плоти на них. – Ну, или почти все.
Под светом лампы кровь казалась ненастоящей, а кости слишком яркими. Я боролась с тошнотой и отвращением, с желанием выбежать прочь из этого удушливого ада. Как кто-то может работать здесь?
Следователь подошел ко мне:
– У вас есть все необходимое для работы?
Я неуверенно кивнула, бросив сумку на пол. Материалами меня снабдил Родион, но ехать со мной отказался категорически. Я как иная, которая выше него в иерархии, должна была настоять, но мне нечего было противопоставить ему. Что я могу? Ударить? Накричать? Мне нечем ему угрожать.
Достав мел, я еще раз с отвращением посмотрела на позеленевшее мясо, которое совсем недавно было живым, мыслящим существом. Не ради себя, но ради него я могу. Смогу.
Сглотнув вязкую слюну, заставила себя вспомнить весь ритуал построения защитного круга. Моя покровительница может явиться и без ошибок с моей стороны, но лучше не давать ей повод, ведь так? Память услужливо выдавала необходимую информацию, тогда как глаза застилали слезы от смрада, с которым не справлялась даже система вентиляции. Может, проще было вынести труп наружу, чем так мучиться здесь? Хотя сомневаюсь, что там бы было легче. Скорее уже наоборот. Кажется, здесь температура воздуха ниже.
Не пытаясь казаться сильнее, чем есть на самом деле, я зажгла свечи, а потом несколько раз все перепроверила – жизнь научила меня опасаться погрешностей.
– Как его зовут? – мой голос был таким сиплым, что я сама невольно поморщилась – как будто кто-то ногтем по доске царапнул.
– Марк, – служащая выглядела равнодушной. Ей не было ни жарко, как следователю, ни душно, как мне. Это была ее работа, ее повседневная жизнь. Теперь я уверена, что в морге могут работать лишь маньяки. Нормальному человеку невозможно привыкнуть к такому.
Я могла бы обойтись и без имени, но так было проще:
– Марк! Оборотень по имени Марк, поднимись! – я так и не смогла себя заставить убивать животных для поднятия зомби, так как это не было обязательным для меня. Силы и так слишком много.
Некоторое время ничего не происходило, а затем мы замерли как громом пораженные. Видеть вот так вживую, как соединяются между собой кости, на них нарастает мясо, а затем кожа, как нечто темное питает мертвое тело, заставляя его оживать, было невероятно. Покачнувшись, голый мужчина сел.
Служащая морга потрясенно ойкнула, сползая на пол, смотря на меня с суеверным ужасом. Мне тоже было не по себе: этот зомби, возможно из-за своей «свежести», выглядел слишком живым. Чересчур.
– Я могу задавать вопросы? – Никандр с опаской отошел на два шага от круга и потрескивающих свечей, но мужества не растерял.
– Да. Он ваш.
Почувствовав усталость, я села на пол рядом с оборотнихой.
– Он все еще мертвый?
– Да, – я физически ощущала, как хлещется сила внутри круга, пытаясь найти лазейку. – Лазарем ему не стать.
– Но ведь он помнит, мыслит, осознает... – она начала плакать. – Он ведь ежится от холода стола.
– Это моя сила в нем. Как только я ее уберу, все вернется на круги своя.
– Послушайте, – она вдруг схватила меня за руку, – мой мальчик, мой сын погиб. Мы богаты. Мы с мужем будем вам платить ежедневно, если вы поднимете нашего мальчика и будете поддерживать его магией, – отрывистые слова вперемешку со слезами резали мое сердце. – Он ведь как живой. Мы так соскучились...
– Он не будет расти, не будет развиваться, – я выдернула руку, – но будет осознавать, что мертв. Вы этого хотите для своего ребенка? – вздохнув, обняла себя за плечи. – Я не могу вернуть ему душу. Пусть отдыхает спокойно.