Следующие несколько недель слились для меня в одно серое пятно. Мы просыпались по сигналу из динамиков, одевались в одежду, которая таинственным образом обновлялась в шкафу, завтракали, получали укол и шли в спортзал, где и занимались до обеда. Душ, еда, библиотека, сон. Иногда медитации, в которые ребята втянулись на ура. В себе я никаких изменений не замечала, что не могло не радовать, но вот про остальных такого сказать не могу. Тяжелее всего было Перцу. Уже к концу второй недели он с трудом мог отвечать на наши вопросы. На теле начали появляться серые пятна, целыми клоками выпадали волосы. Мы силком затаскивали его на тренажеры, силком же кормили в столовой. Самый сильный из нас физически сдался самым первым. Через полтора месяца со дня нашего знакомства Перец просто не вышел из своей комнаты.
Это событие разрушило тот иллюзорный уютный мирок, что я выстроила вокруг своего сознания.
«Перца больше нет», – вот и все, о чем я могла думать в те дни. Тренировки стали еще интенсивнее, при том, что никто нас не заставлял. Просто это был единственный способ загрузить свое тело так, чтобы уснуть и ни о чем не думать. Я не смогла бы вспомнить ни одного лица из числа пленников не нашей команды, но они преследовали меня в снах: бледные лица с серыми пятнами и пустыми глазами. Нас становилось все меньше, и это было видно даже невооруженным взглядом.
Никто больше не ограничивал наши перемещения, и единственным обязательным местом для посещения оставался доктор. За этим следили зорко. За парнем из «зеленых» даже «местные» пришли, когда он, чтобы не идти на укол, влез на деревянный табурет. В других случаях мы больше их не видели.
Не контролируемые никем, мы облазили станцию вдоль и поперек, но ни одной лестницы, лифта или поста охраны так и не нашли. Теоретически, выходы должны были находиться в кабинетах докторов, ведь как-то они туда попадали? Но проверить это возможности не было.
Так мы потеряли Тополя – почувствовав в себе необратимые изменения, он решил напасть на врача. Разряд был такой силы, что он весь обгорел. Тогда вооруженные стражи выносили его нарочно так, чтобы все мы могли рассмотреть.
Помимо нашей, сформировалось еще несколько групп «разумных». Мы не враждовали (что делить-то?), но и особо не общались. Атмосфера крадущейся рядом смерти напрочь отбивала желание заводить новых друзей.
Как и говорил Александр, к концу третьего месяца из примерно двадцати тысяч испытуемых нас осталась сотня.
Я поняла, что первый этап пройден, когда после завтрака нас не погнали к докторам. Поев, четверо на огромную столовую, мы так и сидели, ожидая команды из динамиков на поход к врачам. Но она все не звучала. Вдруг Крыса начал плакать. Навзрыд, опустив голову на стол.
– Я не могу больше, не могу.
Он замахнулся и с силой опустил голову на стол, а когда замахнулся снова, я увидела кровь на пластиковой поверхности.
– Стой! – оттаиваю первой и бросаюсь к нему. – Не смей, слышишь!
Он рыдает у меня на руках, а я и сама на грани. Поднимаю голову от звуков шагов: все выжившие сходятся к нам в столовую.
– Что происходит? – Атаман встал, загораживая нас с Крысой.
– Голос приказал, – отвечает сухонький мужчина и садится за ближайший стол.
Мы сидели так какое-то время – сто человек в огромном помещении, пока Атаман не решил сходить на разведку. К нему присоединились еще несколько мужчин.
К месту, где я сидела, подошли две девушки. Нас трое на сотню, и это могло бы испугать, но все было не так. Думаю, это было действие лекарства, но в сексуальном плане все мы были как барби – красивые и бесполезные.
Атаман вернулся мрачный.
– Тихо! – и гул мгновенно стих.
– Они перестроили стены, – сказал один из мужчин. – Мы видели, как двигаются пластины. Черт, напоминает фильмы ужасов про пришельцев.
– Теперь из доступного пространства у нас один жилой коридор, библиотека, спортзал и кабинет медицины, который отделен решеткой, – Атаман сел.
– Даже общего зала нет. Ну, или доступа к нему.
– Решетки? Зачем решетки, если есть электричество в полу?
Мужчины начали бурно обсуждать перемены, я же все поняла и так. Наши похитители ожидают, что мы начнем меняться физически: станем сильнее и выносливее. Такого разрядом не сразу и остановишь, а убивать нельзя. Значит, выход все-таки там.