– Ингард пропал, – Макс лег рядом, обеспокоенно рассматривая мое заплаканное лицо. – Ты в порядке? Что случилось?
– Ничего, – еще сильнее закуталась в плед, спрятав лицо.
Я похоронила мальчика и сожгла некроманта, а потому вернулась только час назад. Из головы не шли слова Смерти.
– Ты плакала, – вожак отодвинул ткань, взяв в ладони мое лицо. – Кира, ты меня пугаешь.
Смерть запретила мне рассказывать кому бы то ни было про то, что случилось ночью:
– А ты уверена, что иные не станут плодить некромантов, узнав, как на самом деле просто это делается?
– А Родион? – в тот миг я ненавидела все мироздание, допустившее подобное.
– Он мертв. Я нашла его, – молчание. – Его сожгла собственная взбесившаяся сила прямо во время ритуала. Свидетелей море.
– Там тоже были дети для ритуалов? – я несла на руках мальчика... то, что от него осталось.
Смерть промолчала. Наверное, я была ей благодарна. Не хочу знать.
– Ты не можешь чувствовать ему подобных, верно?
– Нет. Но ты ведь мне поможешь? – не слова, только шепот.
Я замерла. Остановилась, не в состоянии сдвинуться с места:
– Все иные монстры, да? Он казался нормальным. Иногда слабым, иногда добрым. Преподавал в институте...
– А ты? Ты монстр, Кира?
Я опустила взгляд на окровавленные руки:
– Да. Да, я – монстр.
Я не заметила, как и когда ушел Макс. Не знала, говорил ли он что-либо. Апатия. Полная и безоговорочная завладела телом и разумом, а я не хотела ей сопротивляться.
– Хозяйка? Ваш завтрак, – Людвиг, печальный и осунувшийся, не оставлял меня даже на несколько минут.
– Хозяйка, ваш обед... ужин...
Я не ела. Иным не обязательно питаться обычной пищей. Меня заставляла жить некромантия. Она буквально силой питала клетки, не позволяя мне умереть.
Кто-то приходил, уходил, что-то делал.
И только каждую ночь, словно на вахте, как и Людвиг, рядом был Макс.
– Как думаешь, он меня любит? – утро. Только я и мертвый мужчина. И не то чтобы мне было интересно...
– Возможно, он просто не умеет любить иначе?
Древний, словно вор пробравшись в комнату, тенью скользнул в кресло у окна и замер там. Кира спала, укутавшись в одеяло так, что даже макушка не торчала наружу. Но зато выглядывали босые ступни. Жарко?
Он не знал точно, что произошло той ночью. Его не было рядом, когда девушка решила прогуляться к храму Смерти. Но кое-что узнать удалось. Он, например, перепрятал прах некроманта, а потом долго рассматривал останки мальчика. Максимилиан, всерьез заинтересованный в Ингарде, с помощью оборотней нашел бы их. Наказал бы вожак девушку? Кто знает, но рисковать хоть волоском с ее головы мужчина был не намерен.
Сейчас Сашар негодовал. День за днем наблюдая за тем, как все в большую пропасть апатии скатывается некромантка, он не понимал, почему бездействует Макс, но не мог вмешаться напрямую. Еще не время. Но что же он может?
– Кира? Кира! Что вы сделали с моей девочкой?
Звук пощечины, рык Макса, и вот я уже вскакиваю, бросаясь на защиту мамы. Вожак, ошарашенный, явно дезориентированный, держащийся за щеку, и мама, грозно сжавшая кулачки.
– Мама? – моего голоса почти не слышно, но она тут же оборачивается, оставляя мужчину за спиной.
– Ты... да что же они... Ты как себя до такого довела?!
А я улыбнулась. Искренне. Впервые за... сколько? И крепко ее обняла:
– Мне так тебя не хватало. Веришь?
– Ты почему мне по телефону лапшу вешала, что все нормально? Я же чувствовала: что-то не так! – ее руки глядят мою спину, а потом и голову.
Поднимаю взгляд на Макса и ловлю довольный взгляд вожака. Его поклон! моей родительнице заставил уронить челюсть, а уж быстрое бегство в коридор и вовсе вызвало шок. Сбежал. Но я-то знаю: стоит за дверью и подслушивает.
– Рассказывай, – мама тянет меня к кровати, но принюхавшись, становится еще грознее. – Это как понимать? Ты когда мылась в последний раз?
Хмурюсь, а Людвиг (довольный, зараза) вскакивает, чтобы тут же приняться перестилать кровать.
– Кира, душ тебя заждался. Давай, я подожду.
– Она есть отказывалась, – зомби, наябедничав, тут же спрятался за маму. А я, втянув голову в плечи, тут же расхохоталась: сколько бы лет нам ни было, какими бы крутыми мы ни стали, мама – это мама.
– Людвиг, рада вас видеть, – она даже улыбнулась ему. – Надеюсь, вы позаботитесь об ужине для нас?
– С удовольствием.
Они расходятся довольные друг другом, и тут мама вспоминает обо мне:
– Ты еще здесь?
Душ, расческа, свежая одежда. А что бы было со мной, если бы мама не приехала? Как долго я бы протянула в таком анабиозном состоянии?
Приводя себя в порядок, старательно отворачиваюсь от зеркала. Мне страшно от того, что я могу там увидеть. Раньше из отражения на меня смотрели глаза старца. А теперь?
Людвиг проводит меня к столику на балконе, и я сажусь напротив родительницы. Она не улыбается, не пытается шутить. Смотрит внимательно и напряженно:
– Рассказывай. Все честно. Что это за дом? Кто этот мужчина Макс? Что ты здесь делаешь? Я слушаю.
– Да ладно, – тянусь через стол, беру ее руки в свои. Но потом, наплевав на все, сажусь рядом с ее стулом на пол и кладу голову ей на колени.
Обнимает. Гладит по щекам и волосам, тихо что-то шепчет. Изо всех сил стараюсь на плакать.
– Кира, я все еще жду.
– Да что я? Ты как? Как там твой...
– Перестань! – она за подбородок поднимает мое лицо к своему. – Ты меня за дуру держишь? Какой бессердечной дрянью нужно быть, чтобы повестись на твои слова? Я не уеду отсюда без ответов или без тебя, Кира. И лучше расскажи мне сама, пока есть шанс. Иначе я узнаю все у Макса, или... – она щелкнула пальцами, пытаясь вспомнить имя, – у мрачного спрошу.
– «Мрачного»? О ком ты?
– Он нашел меня, но это не имеет значения. Рассказывай давай.
– Все сложно, – я снова опускаю лицо. – Правда.
– Нет ничего, что мать не смогла бы понять про своего ребенка. Давай, я слушаю.
А я вдруг подумала, что во мне есть какие-то там гены иных, и встрепенулась. Посмотрела маме в глаза:
– Я некромант.
– Что? – ее рука, поглаживающая мое плечо, застыла. – Это те, что ли, которые трупы поднимают?
– Угу.
– Ладно. Ты некромант. Дальше?
Встав, отхожу от нее на пять шагов и зажигаю черный огонь на ладони. А мама... мама кивает:
– Я с первого раза поняла, что ты, Кира, некромант. Если помнишь, меня интересует, что ты здесь делаешь.
– Ты знала? Знала про иных? И ничего мне не сказала?
– А как, по-твоему, ты на свет-то появилась, возмущенная моя? Я тоже обладаю частью генов иных – так стало возможно твое появление. Но я никогда не пыталась стать частью их системы, а сама по себе интересна им не была, потому многого не знаю, – она вздохнула. – Я в первый раз, когда ты мне лапшу на уши вешала, все поняла. Но ты более-менее счастливой выглядела, вот я и решила не вмешиваться. А теперь сядь, поешь, а потом все мне расскажешь, – принялась аккуратно кушать, орудуя ножом и вилкой.
Одним словом, мама.