— Вот теперь на душе у меня слегка полегчало, — сказал чей-то грубый голос. — Не сильно, но чуть-чуть.
Еще несколько секунд глаза мои были плотно закрыты, потом я стал медленно поднимать веки. Внезапные вспышки света прекратились, и комната встала на место. В ее обстановке что-то изменилось, правда, очень незначительно. Напротив меня в кресле сидел тот громила с редеющими рыжими волосами и густыми обвислыми усами. Мне не составило затруднений его узнать. Он стащил целофановую обертку с толстой сигары, затем неспешно прикурил ее.
— Наверное, это твой способ ловли кайфа — пинки под зад? — сказал он.
— О чем это ты, черт побери?
— О том, что ты оставил мне свою визитную карточку, и все такое, — сказал он. — Хочешь, чтобы я тебе еще «отвесил», — только попроси. — Он усмехнулся, оскалив свои желтоватые зубы. — Не ожидал я такой прыти от такого лоха, как ты. Сам по себе удар был корявым, но ты, небось, вложил в него всю свою силу, Холман. Но ведь только мазохистам нравится, когда им причиняют боль.
— Я хотел бы выпить, — сказал я ему.
— Кто не хочет? — Он внимательно посмотрел на меня. — Я приготовлю. Ты же не будешь делать глупости, правда? Я хотел сказать, что в следующий раз я сверну тебе шею, черт побери!
Он пошел к бару и налил два бокала. Один потом он принес мне, держа его в левой руке и внимательно наблюдая за каждым моим движением. Я отхлебнул немного, он тем временем сходил к барной стойке за своим бокалом и вернулся в свое кресло.
— Я просто хотел найти укромное местечко, чтобы нам поговорить, — сказал я ему. — Потому я и оставил тебе визитную карточку.
— Ты пошел на это ради того, чтобы мы могли поговорить? — Он снова усмехнулся. — Почему просто не спросил?
— Ты бы и слушать не стал.
— Наверное, ты прав. Ну, говори.
— Мне интересно узнать, — сказал я, — как это Элисон Вейл вдруг стала Глорией Ла-Верн.
— Я не знаю никакой Элисон Вейл, — сказал он. — Ту телку, с которой я был, зовут Глория Ла-Верн. И называл я ее Глорией, потому что это ее настоящее имя, черт возьми!
— Неужели, Пит? — сказал я.
— Пит? — тихо произнес он.
— У Элисон Вейл есть возможность заработать кучу денег на съемках многосерийной телерекламы, — сказал я. — Но ей вдруг становится страшно сниматься. Может быть, это потому, что ты все время беспокоишь ее своими звонками и зовешь ее чужим именем?
— Ах, эта сучка-агент, — сказал он. — Подслушивала по параллельному.
— Она была замужем за Дуэйном Ларсеном, — сказал я. — После развода она пропала из виду на год. Может быть в это время она и стала Глорией Ла-Верн.
— И не думай допытываться, Холман, — сказал он. — А если будешь — ей конец. Так и передай своей любимой сучке-агенту.
— Ты успокойся, — сказал я. — Ради Пита!
— Ты снова хочешь, чтобы я для убедительности взял тебя в оборот?
— Парочка лохов обменялась ударами. Теперь, я думаю, мы в расчете, — сказал я. — Только во втором раунде на корявые удары расчитывать не приходится.
— Так или иначе, а моя все равно возьмет, — сказал он уверенным тоном.
— Но ничего не решит.
— А, испугался!
— А ты проверь.
Несколько секунд мы жгли друг друга испепеляющими взглядами, как два недоделанных боевых бионических петушка, потом его губы медленно растянулись в усмешке.
— Ты прав, — признался он. — Это ничего не решит. Кругом полным полно грязи, Холман. Начнешь в ней копаться — какая-нибудь гадость обязательно выплывет на поверхность. Ты не поверишь, но я пытаюсь предотвратить это.
— Ты прав, — сказал я. — Не верю.
— Можно поискать и другие способы убеждения. Я подумаю над этим.
В дверь позвонили, и он на мгновение замер на месте.
— Ты ждешь кого-то?
— У меня здесь в головной части кушетки, за спинкой, есть такая потайная кнопочка, — сказал я ему. — Когда я ложусь головой на эту спинку, — в штабе департамента полиции раздается сигнал тревоги, и они сразу шлют сюда всю лос-анжелесскую полицию.
Он кисло усмехнулся.
— Окей. Думаю, уйду, как и пришел — через черный ход. У тебя там очень дешевый замок, Холман. Пока. Еще увидимся.
— Жду встречи с нетерпением, — заверил я его.
Он оставил свой пустой бокал на барной стойке по пути на кухню. В дверь снова позвонили, я встал с кушетки и направился в прихожую. Я включил свет на крыльце и открыл входную дверь. Черноволосая смущенно улыбнулась мне. Позади нее на дороге стоял побитый «фольксваген». Я вспомнил, что ее зовут Джули. Теперь она была одета. Черный орлонский свитер выгодно подчеркивал формы ее груди, тесные джинсы плотно стягивали бедра.