— Да, трогай меня, моя дорогая, прикасайся ко мне. Ощупай меня всего. — Он провел языком по ее шее к грудям и взял в рот сосок. — Скажи, что придешь ко мне в постель, дорогая. Я не могу взять тебя здесь.
Ее глаза широко раскрылись.
— О Боже!
— Я хочу тебя.
— О! — Все желание Норы мгновенно испарилось. — О нет.
— Да. — Его рука скользнула в вырез ее платья и ниже, в ложбинку между грудей. — Обещай мне.
— Я вам не нравлюсь, — прошептала она в ответ, извиваясь всем телом и пытаясь его оттолкнуть. — Я вам не нравлюсь, лорд Монфор. Пожалуйста, не делайте этого.
Он приподнял голову.
— Кто сказал тебе, что ты мне не нравишься?
— Никто. Вы проявляете по отношению ко мне жестокость, насмехаясь надо мной, говоря, что я прекрасная дама, тогда как я некрасива, и выставляя меня тем самым перед всеми в смешном виде.
— Черт подери! С чего это ты взяла, что ты некрасива?
— Отец говорит…
— Вранье. Неужели ты думаешь, что я стал бы тратить время на уродливую женщину?
— Но…
— Приходи ко мне, и я докажу тебе, насколько ты прекрасна. Приходи. — Он снова прижался бедрами к ее телу. — Приди, приди, приди ко мне.
— Не надо, — простонала она. — Вы поступаете нечестно, милорд, дразня меня так, когда я должна выйти замуж.
— Флегг — ходячий корм для червей. Откажи ему, потому что ты все равно будешь моей, даже если для этого мне потребуется его прикончить.
Изумленная Нора вновь попыталась освободиться.
— Нет, дорогая, — прошептал Кристиан. — Прости, что испугал тебя, но ты доводишь меня до безумия, и у нас мало времени. И запомни, я не сплю с теми, кто мне не нравится.
— Но вы жестоки, — повторила она.
— Я не жесток в постели.
Она застонала и вновь забарабанила кулачками по его груди.
— Вы что, не слышите меня? Я говорю о Персивале Флегге.
— Откажи ему.
— Я не могу. Его избрал для меня мой отец. И это ужасно, потому что я ненавижу его…
— …смех. Да, этот дурак смеется как обезумевший павлин. А душа у него состоит на три четверти из отбросов и на одну из сластолюбия. Откажи ему.
— Не могу. — Она с трудом подавила рыдание. Сгорать от желания к мужчине, собиравшемуся, по-видимому, провести лежа на ней весь вечер, и быть не в силах удовлетворить его, да еще и слышать все это время в двух шагах от себя веселый смех и разговоры гостей, было настоящей пыткой.
— Можешь, — твердо сказал Кристиан. — Я видел, какой отпор ты дала бродяге. Ты смогла защитить котят, сможешь защитить и себя. Послушай, я устрою так, что ты встретишься наедине с отцом. А я спрячусь близости и буду тебе помогать. Ты можешь это сделать, дорогая. Тебе следует научиться защищать и себя.
— Но отец…
— Его восхитит твое мужество.
Нора с сомнением покачала головой.
— Я так не думаю.
— А я так уверен в этом. Ты сама убедишься и позже, сегодня вечером, сможешь меня за все отблагодарить.
— О нет!
— Идем, — сказал он, поднимаясь. — Мы должны покинуть наше уютное гнездышко, или нас начнут искать. Мне уже пора сражаться за тебя, и я хочу хоть ненамного отвлечься и забыть о боли в своем гульфике.
С этими словами он мягко вытолкнул ее наружу, и Нора мгновенно зажмурилась от ослепившего ее света десятков факелов. Джон Сент-Винсент все еще сражался с Робином-Карманником за свою невесту, и, так как взоры всех были прикованы к ним, никто не заметил, как сначала Нора, а за ней и Кристиан вылезли из позолоченной горы. Взяв девушку за руку, Кристиан увлек ее туда, где в окружении толпы бились соперники. Вскоре поединок закончился, и Нора прижала ладони к своим горящим щекам в попытке хоть немного их охладить. Она находилась в таком возбуждении, что прослушала вызов Кристиана и очнулась, лишь когда прозвучало ее имя. Он сам вызвал на поединок Персиваля Флегга, так как тот, судя по всему, и не собирался оспаривать у него Нору.
Флегг вышел из толпы и, улыбаясь, встал перед Кристианом. Улыбка не исчезла с его лица, даже когда раздался свист и улюлюканье. Он лишь повысил голос, чтобы его было слышно:
— Увы, достопочтенные джентльмены, я вынужден отклонить вызов ввиду того, что еще не совсем оправился от ужасной лихорадки, удерживавшей меня все эти долгие месяцы вдали от двора.
С улыбкой доброго хозяина Кристиан поклонился Флеггу и прошептал, но так тихо, что его услышали только они трое:
— Дорогой Флегг, да ниспошлет вам Господь скорейшее восстановление ваших сил. И все же я не понимаю. Вы, кажется, собираетесь жениться? Но как же вы сможете воспользоваться своим телесным клинком, если не способны даже обнажить тот стальной, что в ваших ножнах?!