— Обещаю тебе, Дуглас, — отвечал король, — наш поход не будет долгим. Еще до зимы я окажусь в Лондоне.
Тот покачал головой.
— Вы не ожидаете никакого сопротивления, милорд? У англичан еще есть кому воевать.
— Чепуха! Все они вместе с королем ведут безнадежную войну во Франции.
— Но вы слышали о битве при Креси?
— Дорогой Дуглас, если кто-нибудь еще хоть раз вспомнит при мне о Креси, ей-Богу, я велю отрубить ему голову!
Тот молча поклонился и ушел. Ему было чем заняться перед походом, который он не одобрял, так как не считал шотландскую армию достаточно подготовленной, но изменить ничего не мог: король так решил, и король был уже давно не мальчик. Как все-таки отличается сын от отца, с горечью думал Уильям Дуглас. Кто мог предположить, что у великого Роберта Брюса вырастет такой ничтожный сын — хвастун и распутник? Но — король, которому должно повиноваться…
Через неделю шотландская армия перешла границу с Англией и двинулась на юг, разоряя, грабя и сжигая все на пути. Дикие горцы не чтили даже храмов и монастырей, изгоняя оттуда священников и монахов, превращая постройки в руины. Напутствуемые проклятиями страждущих и обездоленных, они продолжали поход по Англии.
Некоторых шотландских воинов это угнетало и даже пугало, но король Давид только посмеивался над сыпавшимися на его войско проклятиями и предсказаниями всевозможных бед и разрешал солдатам делать все, что им заблагорассудится.
Мы — люди войны, говорил он, а не святые. Исход битвы должен быть в руках решительных и жестоких людей.
Филиппа, посоветовавшись с графом Кентом, решила послать навстречу наступающим шотландцам войско, которое было недавно набрано по повелению короля Эдуарда для отправки к нему во Францию, где тот вознамерился начать осаду города Кале. Эдуарду придется подождать: он воюет на чужой земле, а здесь появилась угроза земле собственной.
Английская армия двинулась навстречу Давиду.
В тех местах, по которым продолжали продвигаться шотландцы, сопротивление англичан становилось ожесточеннее с каждым днем. Владельцы северных графств, Невилл и Перси, быстро собрали ополчение, а когда подошла армия во главе с Филиппой, влились в ее ряды. Вместе они уже составили значительную силу, достаточно обученную и послушную военачальникам.
Шотландские же воины, не уступая англичанам в мужестве и упорстве, были расхлябаны, не привыкли, а вернее, давно отвыкли слушать приказы и выполнять их. И были наскоро, плохо обучены.
Когда армия достигла Дарема, Филиппа обратилась к воинам. Она сказала, что король мог бы только гордиться теми, кто собрался сейчас под его знаменами.
— …Сегодня я здесь, с вами, — говорила она. — Обращайтесь ко мне со всеми нуждами. Вскоре, быть может, завтра, вы пойдете в бой — за нашу землю, за короля. Против тех, что сжигает дома, забирает девушек и женщин. Вы не позволите, чтобы такое продолжалось. Я женщина и не могу идти в бой, но я, ваша королева, все равно с вами. И верю, вы с честью выполните свой долг!
Гул приветствий был ей ответом. Люди, к которым она обращалась, любили и почитали ее. Ведь это благодаря ей многие в стране стали жить лучше. Ткачи Норфолка процветают. Торговля оживилась. А какая она верная и преданная жена! Каких прекрасных детей родила королю — Черного Принца и остальных…
Да здравствует королева! Как благородно с ее стороны, что она прибыла с ними сюда, на север. Конечно, ей нечего делать на поле битвы, они не позволят ей подвергать себя опасности… Слава королеве!..
Филиппа осталась в Дареме, а войско продвинулось к Невилл-Кроссу, где и остановилось в ожидании противника.
Уильям Дуглас, получив донесение о большом английском войске, что расположилось возле Невилл-Кросса, сам проверил сведения разведчиков, с вершины холма оглядев лагерь англичан, после чего, не теряя времени, сообщил королю Давиду, что он увидел.
— Их очень много, милорд, — говорил он. — Куда больше, чем можно было предположить.
Но король не оценил серьезности положения.
— Чепуха! — вскричал он. — Настоящие английские солдаты почти все во Франции. А этот сброд, который ты видел с холма, состоит в основном из монахов, пастухов, портных и дубильщиков. Неужели мои воины их не одолеют?
— Не думаю, что это так, милорд, — отвечал Дуглас. — То, что предстало моим глазам, было похоже на настоящую армию.
— А я говорю, не может быть! Уж не трусишь ли ты перед англичанами? Так и скажи!
Это граничило с оскорблением, и Дуглас не стал продолжать разговор, коротко поклонился и без разрешения покинул шатер короля.