Гость обратил взор в мою сторону.
— Неужто это ваша дочь? — проскрежетал он с плохо скрываемым восторгом.
Матушка как‑то сразу сникла и хмуро кивнула. Ну да, комплимент, пусть и завуалированный, да не ей. Незнакомец бодренько вскочил и подлетел ко мне. Он горбился, потому был ниже меня на голову. Рука с туго обтянутыми кожей пальцами устремилась к моей ладони. Я отдернулась.
— Сольд, как ты себя ведешь! — не выдержала матушка. — Поздоровайся с господином Розеншалем!
Так вот как выглядит тот самый господин. Я отвесила неуклюжий поклон, но ладони словно невзначай спрятала за спину.
— Доброе утро, — сказала без улыбки.
Он пожирал меня настолько жадным взглядом, что захотелось убежать в свою комнату и спрятаться под одеяло.
— Я много слышала о вас.
— А я о вас, к сожалению, ни слова. — Он с укоризной обратился к матери: — Где же вы прятали вашу очаровательную дочь?
— Она… была похищена какими‑то уродами, которые потребовали неподъемный выкуп, — нашлась матушка после секундного замешательства, — но даже после оплаты драгоценными камнями не вернули мне ребенка, и я уже не чаяла застать её живой. А тут закрутилась история с академией, ох, ну вы слышали. Теперь до окончательного решения совета Сольд находится под моим присмотром, будто я какая‑то тюремщица.
Голос Леневры дрогнул. Гладко стелешь, мамочка, да верится с трудом, что ты передала кому‑то в обмен на меня хоть монетку, хоть ржавую, хоть погнутую.
Тем утром я, два месяца назад исключенная из академии, вышла на улицу, уж не помню с какой целью. Забылось и лицо существа, который схватил меня в охапку, одурманил разум тряпицей, резко пахнущей зельями, и продал на Островах Надежды в рабовладельческий дом Шата. Для семьи дочь — недоучка стала обузой, чего матушка потерпеть не смогла — потому, думаю, она заказала мое похищение. И я более чем убеждена, что никакого выкупа у неё не просили.
— Конечно же, сия байка на слуху у всей столицы. Если передо мной юная собирательница, я готов сложить горы к вашим ногам, только бы иметь приватную беседу с ней. Возможно, вы позволите нам переговорить по душам?
— Вполне, — улыбнулась матушка, поднимаясь. — Мне пора на поклон к его величеству. Сольд, обслужи господина Розеншаля как он того заслуживает.
С этими словами она вышла из столовой и прикрыла за собой двери. Мы остались вдвоем.
— Чая или кофе? — дрогнувшим голосом спросила я.
Но господин Розеншаль словно потерялся во времени и молча смотрел прямо мне в глаза. Я разлила жасминовый (мать помешалась на жасмине) чай по двум чашечкам, подставила тарелку со свежей выпечкой поближе к этому ужасающему мужчине, а тот облизал треснувшие губы желтоватого цвета.
— Вы хотите выбраться отсюда?
Я напряглась.
— Не стану рассусоливать очевидное. Вы интересны мне, и если согласитесь временно поселиться в моем имении, гарантирую, оковы с вашей шеи спадут, а все обвинения будут сняты раз и навсегда. Поверьте, моего могущества хватит на такую малость как умасливание совета, — а следом добавил, отщипнув кусочек от булочки с корицей: — Клянусь, я не коснусь вас и пальцем.
— Что вам нужно?
— Я возьму образцы вашей крови, да и просто пообщаюсь с живой собирательницей, коих пока не доводилось лицезреть. Поймите, что бы ни решил совет, он не оставит вас в покое. А мне искренне жаль столь юную и симпатичную особу, которая навсегда наденет их магические кандалы.
— Я не…
— Вы — собирательница. Соглашайтесь, Сольд. Давайте заключим контракт, коли вы боитесь быть обманутой?
Пусть он и предлагал покинуть дом, где я не была кому‑либо нужна, и именно к нему я приехала в столицу, но уйти вот так запросто с опасным магом…
Я отказалась, а он не сильно огорчился, лишь сказал:
— Золотце, я умею убеждать.
И, мазнув моё запястье холодным поцелуем, удалился. Может, стоило спросить его про Дарго, да только как?
— О чем вы говорили? — спустя минуту или две в столовую вошла матушка, остановилась у стола.
Понятно, ни к кому королю она не ходила — ждала окончания разговора.
— Господин Розеншал был рад встрече с собирательницей, — не соврала, но и не договорила всю правду.
— И только?
— Да. — Я посмотрела прямо в глаза Леневре.
Мать покивала, но во взгляде её появилось нечто, что нешуточно испугало. Не то ревность, не то глубочайшая обида. Но из‑за чего?.. Из‑за того, что я смогла чем‑то заинтересовать темного столичного мага?
Вечером нас навестил братец, и за ужином мать, разрезая кусок мяса, будто бы невзначай сказала: