Я гаденько хихикнула, но, заметив, как понурился Иттан, вмиг посерьезнела.
— С нашими студентами происходит неладное, за два месяца семеро лишились сил.
— Но как?!
По грудной клетке расползся морозец. Иттан вздохнул.
— Мы сами не понимаем, но симптомы те же, что у тебя. В один момент — полное бессилие. Одна девочка, подающий надежды целитель, ещё вчера залечивала чужие раны, а сегодня не способна регенерировать даже свои царапины. Весы правосудия склонились к отчислению. — Иттан с неприязнью посмотрел на черно-белые весы.
Когда‑то именно они уронили черную чашу к подставке, что означало — я изгнана.
— И что будешь делать?
— По правилам — отчислять, но не семерых же. Пока они живут здесь, а высшее руководство уже намекает, что жалость — худшее качество декана. — Он вплел пальцы в волосы. — Это катастрофа! Студенты в панике, все подозревают друг друга в ведьмовстве или высасывании резерва, коллективный дух рухнул. А самое страшное, что все семеро обучались на моем факультете.
Не только страшно, но и подозрительно. Да, бывало, что маг исчерпывал запас (как было со мной), но это исключение из правил. Семь исключений на один факультет? Многовато.
— Вы проверяли комнаты? — Я начала крутить в пальцах ложку, чтобы сосредоточиться. — Возможно, наложено проклятие? Всё как прежде?
Кажется, он возмутился. Ну да, подвергла сомнению качество проверки лучших поисковиков страны. И всё‑таки случалось такое, что вещь, незаметную глазу архимага, мог обнаружить любой первокурсник.
— Мы обшарили замок, разобрали по кирпичику залы, перекопали двор, выкорчевали все деревья, перетягивающие энергию, и переплавили три сотни амулетов. В глазах половины академии я выгляжу чокнувшимся.
Неудивительно. Странно, как ему ещё не пригрозили отстранением от обязанностей. Или пригрозили, просто Иттан постеснялся мне рассказать?
— А если… — начала я, но закончить помешал стук в дверь.
— Войдите, — устало отозвался Иттан.
— Господин светлый декан, у вас на десять утра назначена встреча, — не сказала-пропела юная секретарша, стрельнув глазками в сторону графа.
Иттан кивнул.
— Прости, Сольд, мне пора идти.
— Ничего страшного, — я улыбнулась. — Последняя просьба. Могу я остановиться где‑нибудь в академии? К матушке ехать как‑то не хочется.
— Без проблем! — Иттан глянул на застывшую в дверях секретаршу. — Приготовьте нашей гостье спальню. Сольд, если что понадобится — зови. В пределах спального корпуса разрешена любая телепатическая магия. — И тут, додумавшись, что и кому сказал, Иттан поправился: — Точнее — я прикажу приставить к тебе личного слугу.
Но я отмахнулась.
— Не стоит, где столовая, я прекрасно помню и дойду до неё сама. Что до остального — справлюсь.
Грациозная (на мой взгляд, даже слишком; как она не падала на высоченных каблуках, и кто вообще позволил носить каблуки в пределах академии?) секретарша повела меня по путаным коридорам к комнате, и как я не старалась завести ненавязчивый разговор, натыкалась на стену молчания. Кроме «как вам будет угодно», «да», «нет», «простите, вам лучше спросить об этом у господина светлого декана», я ничего не услышала.
Спальня была обставлена аскетично: грубо выструганные кровать, стол, стул, одностворчатый шкаф — вот и всё убранство. Ни тебе милых штор в рюшку, ни картин, ни амулетов у изголовья кровати. Разве что на столе имелась кипа чистой бумаги и писчие принадлежности.
— Куда прикажете отправить слугу за вашими вещами? — не переступая порог, уточнила секретарша.
— Я путешествую налегке. — По правде, за несколько недель пути одежда окончательно истрепалась, и, думаю, запах я источала малоаппетитный. Впрочем, у меня есть деньги, почему бы не опустошить лавки столицы, прикупив себе милых сердцу безделиц? Так сказать, пора бы воспользоваться статусом невесты лорда.
— Хорошо. Если вы разрешите, я пойду. — Секретарша глянула исподлобья.
Я пожала плечами. Её недовольство было каким‑то детским, наигранным. Чем ей не угодила гостья светлого декана?
Но думать над этим я не стала. Разделась и плюхнулась в кровать мешком. Туманы обвились вокруг пальцев, свернулись клубочком и затихли, мурлыча в ухо точно котята.
В разожженном камине весело потрескивали поленья. Я присела к самому огню, грея замерзшие ладони. Рыжеватые, что лисы, языки потянулись к рукам. Жар опаливал щеки. Стены залы рыдали навзрыд, пока с них стекала ледяная корка. Живое пламя в поместье лорда — редкость, и я по достоинству оценила жест, оказанный специально для меня.