— Прошу прощения, ваше сиятельство, но, не имея ваших распоряжений на этот счет, я не хотел… — начал было Эверсби нервно.
— Я все прекрасно понимаю. — Рейн бросил взгляд на своего верного дворецкого. — Проследи, чтобы багаж миледи был отнесен наверх. И еще надо помочь Стивенсону выбраться из экипажа и проводить до его комнаты. — Он повернулся к бабушке, которая стояла, стиснув зубы. — Добро пожаловать в мой дом, леди Кэтрин. Однако я вынужден покинуть вас. Извините, но у меня было очень утомительное путешествие.
Он приказал приготовить горячую ванну и принести блюдо с фруктами, а затем стал пробираться меж раскиданного багажа к лестнице. Он был уже на третьей ступеньке, когда что-то пушистое и белое вдруг молнией метнулось с самой вершины груды вещей и сигануло через его плечо на лестницу. Рейн отшатнулся, и неминуемо потерял бы равновесие, но, к счастью, при нем была трость, которую выдала ему Чарити. Перед ним сидел и серьезно смотрел на него толстый длинношерстый белый кот с огромными желтыми глазами и надменным выражением на мордочке. Кот выгнул спину и зашипел на него.
— А, вот ты где, бедняжечка мой! — воскликнула леди Кэтрин, устремляясь вверх по лестнице, чтобы схватить в объятия рассерженное животное. Она проворковала что-то ласковое, приглаживая вздыбленную шерстку кота, а затем подняла взгляд на Рейна и возмущенно сказала: — Твой дворецкий не предоставил моему Цезарю подобающей провизии, и потому он ужасно не в духе. Он не может без лососины, которую продают в итальянской рыбной лавке на Лупоул-стрит, и еще для него нужно делать маленькие тефтели из мяса цыпленка. Я подробно объяснила твоему человеку, как их готовить.
Цезарь возмущенно посмотрел на Рейна огромными желтыми глазами и вдруг рванулся из объятий вскрикнувшей леди Кэтрин.
— Что я говорила? Он не в духе. — Леди Кэтрин царственно вскинула голову, а кот запрыгал вниз по лестнице, остановился у нижней ступени и принялся с хмурым видом точить когти о полированный столбик перил. — Он так делает только тогда, когда очень огорчен.
Челюсти Рейна сжались, а жилы на шее вздулись, когда он увидел, какие царапины остаются на дорогом красном дереве от кошачьих когтей. Он повернулся к Эверсби, который стоял рядом с налитым кровью лицом, и процедил сквозь зубы:
— Эверсби, ради всего святого — накорми это создание тефтелями, и поскорей!
Рейн не стал засиживаться дома: приняв ванну и одевшись так, как пристало следящему за модой джентльмену, он приказал заложить карету и отправился в город, в контору своего торгового предприятия. Там его наверняка ждали проблемы, и немалые, однако все покажется ерундой по сравнению с кавардаком, который творили в его доме бабушка со своим проклятым котом. Нога и ягодица снова начали ныть, и этим отчасти объяснялось его мрачное настроение. Но в основном мрачность его проистекала оттого, что Чарити радом не было, некому было утишить его боль одним своим присутствием. Ее милые глаза, целительная улыбка — нет, думать об этом было слишком больно. Он выпрямился, выпятил свою упрямую остинскую челюсть и запретил себе даже думать об этой девушке впредь. Надо взять себя в руки!
Контора его располагалась в большом складском помещении, в самом сердце быстро растущего делового квартала Лондона. Старший клерк Аддисон был занят жарким спором с разъяренной толпой владельцев кафе и трактиров, которые рассчитывали получить французский коньяк, но остались без него. Едва Рейн появился в конторе, как гнев их обратился на него. Ему пришлось улещивать, торговаться и раздавать обещания в надежде вновь войти в милость к разочарованным рестораторам.
Истощив на них все силы и чувствуя, что рана на ягодице начинает болеть, а голова просто раскалывается, он наконец разрешил Аддисону провести к нему последнего посетителя. Рейн сидел в большом кожаном кресле за письменным столом красного дерева, стараясь поменьше давить на рану, отчего испытывал большое неудобство. Однако он встретил круглолицего визитера с самым любезным выражением лица. Это оказался поверенный из юридической фирмы «Маркум, Бегли и Билфортинг». Руки Рейна сами собой вцепились в край стола от нехороших предчувствий.
Посетитель явился по поручению целой коалиции суконщиков, портных и торговцев, ни об одном из которых Рейн никогда даже не слыхивал, выложил перед ним объемистую стопку счетов и очень вежливо попросил оплатить их. Рейн схватил первый счет и сердито просмотрел его, затем второй, третий. Перчатки? Пелерины? Кружева, вина и рубиновая брошь, да еще заказанная у поставщика его королевского величества… по крайней мере две дюжины пар дамских туфель… дорогущая китайская ваза… резные фигурки из слоновой кости?.. И внизу каждого счета четким женским почерком было написано: «За оплатой обращаться к виконту Оксли, Сент-Джордж-сквер, Лондон».
Рейн в себя не мог прийти от изумления. Да кто же это мог быть — неужели Фанни? Но с чего бы ей вдруг вздумалось пустить на ветер такие деньги, накупить столько вздору по всему городу, да еще демонстративно отослать счета ему, афишируя их связь? Нет, не похоже это на Фанни… Она жила отдельным домом, получая от него щедрое содержание и время от времени подарки, как и положено. Лицо его потемнело. Еще счета, и еще… шляпки, капоры, кружева, шелка!