— В спальне? — хитро прищурилась Ксави.
— В кабинете, идиотка! — огрызнулась Джоанна. — Слушай сюда! Есть мысль, что бумаги свои он хранит именно там. Понимаешь, весь дом у Флориньи, как конфетная коробка: лепнина, позолота, рюшечки-фамбарушечки. А кабинет — сама строгость и изящество. Ничего лишнего. Никаких загогулинок. Стены обшиты деревом до самого верха. Шкаф, большой стол, два кресла. На столе стаканчик с перьями, чернильница, шкатулка для бумаг. И всё. Да, еще в кабинете есть камин, но он не топится. Виконт посетовал, мол, дымоход забит. Дальше. В доме полно слуг. Рожи тупые до чрезвычайности. Есть подозрение, что это охрана, и охрана неслабая. У входа тоже лбы торчат. На окнах решетки. Впрочем, вру! Решетки на окнах кабинета, гостиной и холла. А вот в спальне окна чистые.
— Боится, небось, спросонья небо в клеточку увидеть.
— Возможно. Мой план таков: этот Флориньи, мышь белая, раскатал губу и пригласил меня вечерком в Булонский лес. Кататься. Я пококетничала в меру и согласилась. Завтра мы встречаемся в пять часов вечера у церкви Сен-Сюльпис и отправляемся на прогулку. А вы с Томом в это время забираетесь к виконту и обшариваете всё, до чего доберетесь. Даю вам часа три. Не больше.
— А охрана?
— Ксави! Ты ли это?.. К тому же, думаю, эти дубы не больно празднуют виконта. Ну, в общем, не тебя мне учить.
— Это-то всё ничего… — протянула Мари. — Только есть один аспект… Говорят, Флориньи — бабник жуткий…
— Да? — Джоанна задумчиво нахмурилась. — Хм… Палка о двух концах. С одной стороны, надо бы задержать его, как можно дольше, а с другой, — вляпаться не хочется… Хотя… Стоп! Есть идея! Достаточно безумная, чтобы быть реальной. Слушай!..
* * *Экипаж медленно катил по Булонскому лесу. Ранние осенние сумерки окутывали аллеи и просеки, тьма сгущалась, и, казалось, деревья подступали всё ближе и ближе к тропинке.
Джоанна, глупо хихикая над плоскими, как блин под паровозом, остротами виконта, украдкой поглядывала на часы. Уже семь. Еще бы часок — и можно давать отбой. Ах, как хочется врезать этому крысенку по его остренькой похотливой физиономии! Масляные глазки так и шныряют по глубокому декольте Джоанны, руки Форе то и дело оказываются на ее колене или талии. Да и разговоры соответствуют. А в интересах дела надо жеманничать, кокетничать, изображать этакую провинциалочку из серии: «И хочется, и колется, и мама не велит». Поговорили уже и о театре, и о балах, и о королевских фаворитках. Гос-споди, чем бы его еще занять?!
— Жаннет, душечка! — Флориньи снова обнял ее за талию. — Неужели вы никогда не путешествовали по Стране Любовных Утех? Не прогуливались Аллеей Томных Вздохов? Не видели Дворца Страстных Признаний? О, Жаннет, позвольте мне быть вашим проводником!
«Гидом буду!», — мысленно хихикнула Джоанна, внутренне содрогаясь от подобной перспективы, но вслух манерно протянула:
— Ах, оставьте, гадкий мальчик!
— Жаннет! — неожиданно для своей дохлой комплекции виконт так сжал девушку в обьятиях, что косточки ее корсета жалобно хрустнули.
— Твою мать! — сквозь зубы прошипела Джоанна, но, памятуя о своей роли, беспомощно затрепыхалась и смущенно зашептала:
— Нет! Нет! О, нет!
— Жаннет! — виконт продолжал атаку.
«Та-ак! — Джоанна поняла, что ситуация начинает выходить из-под контроля. — Придется вырубить клиента. На оставшийся час».
Она уже сжала кулак, но вдруг где-то сзади, за каретой раздались крики, топот, свист. Флориньи отпрянул от Джоанны, как от кобры, и уставился в оконце.
— Боже мой! — простонал он и, высунувшись, заорал кучеру: — Гони! Гони!
Джоанна тоже с любопытством глянула в оконце. Карету преследовала толпа оборванцев самого живописного вида. Впереди всех несся одноглазый огненно-рыжий гигант. Не успел кучер даже занести хлыст, как орущая толпа захлестнула экипаж.
* * *— Кажется, это он, — Ксави одним глазом, как ворона в мосол, заглянула в дымоход.
— Так он же забит! — воззрился на нее Том. — Джо ведь говорила…
— Говорила — не говорила, — бурчала Мари, обвязывая веревку вокруг трубы. — Свободен — пролезем, забит — прочистим. Все равно это единственный путь в дом. Видел, какие гробы у дверей стоят?
— Видел, — понуро согласился Шеффилд.
— Вперед! Да пригнись, а то торчишь на крыше, как колокольня, — Ксави схватилась за веревку и нырнула в дымоход. Снизу, как из колодца, гулко прозвучал ее голос: — Если тут чем и забито, то только моей персоной. Лезь, Томми!
— Ну, что ж, — Мари окинула одобрительным взглядом строгую обстановку, — ничего кабинетик. Скромно, но со вкусом. Том, сними-ка башмаки, золу развозишь по полу, — и Мари, тоже скинув обувь, ступила на паркет. — Так. Стол. Большой. С ящиками. Панели деревянные. Пол. Что еще?