Мы получали разные донесения, а тем временем пришло спешное сообщение о том, что вся вражеская группировка засела, как предполагалось, в Немой башне. Это было удачно выбранное место для подобного замысла. Громадную, устрашающе крепкую башню выстроили в память о том героическом отпоре, который некогда был устроен вторгшимся в Синегорию туркам. Эта мемориальная башня, одновременно служившая и сторожевой, стояла на вершине скалы, находившейся в материковой части страны примерно в десяти милях от порта Илсин. Места этого обычно сторонились: земля была настолько пустынна и бесплодна, что никто не желал селиться там. Поскольку башня считалась государственным объектом военного назначения, она имела массивные железные врата, которые всегда, за исключением особых случаев, были заперты. Ключи от башенных врат хранились в правительственной резиденции в Плазаке. А значит, если турецким бандитам удалось найти вход в башню (и выход из нее), трудной и опасной была бы задача по вызволению воеводы оттуда. Было совершенно ясно: турки держат воеводу при себе как заложника…
Я сразу же обсудил со владыкой вопрос о том, что лучше всего предпринять. И мы решили, что, хотя и выставим на безопасном расстоянии вокруг башни кордон с целью лишить врагов возможности получать какое-либо оповещение, атаковать их пока не будем.
Далее мы справились, не было ли замечено какое-нибудь судно поблизости в последние несколько дней, и нам сообщили, что два раза видели военный корабль у южного горизонта. Очевидно, это был тот самый корабль, который видел и Рук, когда совершал свой блицрейс к южным берегам страны после похищения воеводины, и который, по его мнению, принадлежал туркам. Судно видели среди бела дня, и не существовало никаких доказательств того, что оно, без огней, могло подкрасться ночью к берегу. Однако нам со владыкой было достаточно этих сведений, чтобы заключить, что турецкое судно несло дозорную службу, что оно действовало заодно с обеими группировками бандитов и должно было подобрать всех неизвестных, а также их добычу, тайно достигших Илсина. Совершенно ясно, что именно по этой причине похитители Тьюты изначально устремились на юг страны. И только когда убедились, что им не удастся задуманное, повернули на север, с дерзкой надеждой каким-то образом перейти границу. Наш железный кордон до сей поры хорошо служил.
Я послал за Руком и описал ему ситуацию. Он уже обдумал ее и независимо от нас пришел к тому же выводу. Умозаключения его были такими:
— Давайте поставим кордон и будем следить за возможными сигналами из Немой башни. Турки раньше нас выбьются из сил. Я возьму на себя наблюдение за турецким кораблем. Ночью я пойду курсом на юг, без огней, и рассмотрю судно, даже если мне придется для этого дожидаться рассвета. Они, возможно, заметят нас, но если и так, я ускользну от них — пойду на такой скорости, которая им не снилась. Несомненно, еще до заката корабль приблизится к берегу, ведь агентура султана хорошо осведомлена и они знают, что, когда страна настороже, риск, что их планы будут раскрыты, возрастает с каждым днем. Судя по их осторожности, им не хочется быть обнаруженными, и исходя из этого, думаю, они не желают открыто объявлять нам войну. А если так, то почему бы нам не пойти на них и не применить силу в случае необходимости?
Когда нам с Тьютой удалось остаться наедине, мы обсудили ситуацию во всех деталях. Бедная девушка очень тревожилась за отца. Вначале она едва могла связно говорить и даже думать. Она сбивалась, она захлебывалась от возмущения, но вскоре боевой дух ее рода воспрянул, и тогда женский ум ее показал себя в рассуждениях не хуже, чем это сделал бы целый лагерь опытных мужей. Видя, как она горячилась, я спокойно сидел и ждал: я боялся прерывать ее. Прежде чем заговорить, она долго молчала, а ведь близились сумерки… Когда она заговорила, весь план действий, тонко продуманный, уже был начертан у нее в голове.
— Мы должны действовать быстро. С каждым часом мой отец все больше рискует. — Здесь голос ее на мгновение прервался, но она собралась с силами и продолжила: — Если ты пойдешь на яхте к кораблю, мне не следует идти с тобой. Не нужно, чтобы меня видели. Капитану того корабля наверняка известно про оба плана — про тот, что касается моего похищения, и про тот, что направлен против отца. Но капитан еще не знает о том, что произошло. Ты и твой отряд верных воинов так хорошо справились с задачей, что вести не долетели сюда. А значит, пока морской капитан пребывает в неведении, он будет медлить, медлить до последнего. Если же он увидит меня, он поймет, что тот план провалился. Увидев нас здесь, он догадается, что мы получили известия о похищении моего отца. И поскольку для него не секрет, что похитителей можно теперь вызволить, только применив силу, он отдаст приказ… убить пленника.