— Мы за чистоту крови. Всегда. Мои родители убьют меня, если я сломаю традицию, да и Вальбурга не простит.
— А ты ломай так, чтобы никто не знал.
— Гобелен. Если я оставлю ей ребёнка, он появится на гобелене.
— Я совсем забыла, что у чистокровных есть магические гобелены. Тогда просто побудь счастлив. Может, твоим детям так не повезёт.
Гермиона забрала рисунки и ушла, оставив в задумчивости наследника древнего рода. Она шла в башню старосты школы, чтобы показать рисунки костюмов на бал. Девушка надеялась, что Том одобрит. Тем более что завтра суббота, можно сходить в Хогсмид, а оттуда аппарировать в Косой переулок и даже погулять маггловским Лондоном. Было интересно узнать, какой он в этом времени.
Войдя в гостиную Тома, застыла на входе. У ребят было собрание, а она явно не вовремя.
— Простите.
Грейнджер развернулась, чтобы уйти, но дверь захлопнулась прямо перед её носом.
— Всё в порядке, — Долохов подошёл к ней, приобнял за талию и подпихнул к дивану. — Мы просто обсуждали бал.
— Мы пронесём уйму алкоголя, — поделился секретом Нотт.
— А если поймают?
— Не поймают, — уверенно заявил Лестрейндж.
— Орион нарисовал то, что я просила.
Том взял листы, и ребята склонились над ними.
— Дракула? Крутой наряд. Не клоунский, — подметил Нотт. — А ты Арахна или Чёрная Вдова?
— Арахна. Тебе нравится?
— Очень, — ответил Том. — Завтра отведу тебя в Косой переулок.
Гермиона улыбнулась, но понимала, что обстановка напряжена.
— Отлично. Я пойду.
— Постой, — произнёс Розье. — Ей нужно сказать. Мы оставим вас. Самим нужно переварить информацию.
Пятёрка ушла, плотно закрыв за собой дверь, а Том грустно улыбнулся девушке. Волшебница не спешила торопить парня откровенничать.
— Дамблдор ни разу не пропускал Самайн в школе. Думаю, он явится. Я беспокоюсь о тебе. Ради будущего он может убить тебя.
— И они не задали вопросов, почему Дамблдор будет недоволен нашей парой?
— Задали, — тяжело выдохнув, произнёс Том. — Я впервые в жизни говорил о том, что он творил со мной. Они в шоке, пошли снимать стресс.
Гермиона хотела спросить, не расскажет ли Том и ей, но видела, как ему трудно это вспоминать.
— Ты не пробовал заблокировать эти воспоминания?
— И не подумаю. Я должен помнить, почему стал таким. Ты говоришь, что убиваю тебе подобных, не удивлюсь, если этот кретин заявит, что раз я держусь чистокровных, то захочу уничтожить других. А дальше всё пойдёт своим чередом. Я расскажу тебе. Однажды расскажу. Обещаю.
— Я не заставляю.
— Ты должна знать.
Гермиона пересела на колени Тома и, запустив пальцы в его чёрные волосы, нежно поцеловала. Он отвечал отчаянно, почти любя. Она была его берегом покоя, и этот островок нежности он не отдаст никому.
***
Реддл проснулся от приятной тяжести на груди. После вчерашнего разговора Том и Гермиона просто легли спать. Вылезать из постели, когда на твоей груди спит шикарная девушка, не хотелось, но время уже подходило к завтраку.
— Герми, пора вставать.
— Уже утро?
— Утро. А мы хотели ещё Хогсмид посетить, Косой переулок и маггловский Лондон.
Ведьма только угукнула и снова провалилась в сон, обнимая парня. Том засмеялся и решил действовать радикально.
— Герми, а ты боишься щекотки?
— Не смей! — она приоткрыла один глаз, но не успела ничего предпринять — Том уже набросился на неё и начал щекотать.
Гермиона громко засмеялась, умоляя остановиться, но волшебник не собирался прекращать свои пытки. Спустя пару минут слизеринец сжалился над гостьей из будущего и нежно поцеловал её шейку, от чего по телу волшебницы пробежались мурашки по коже.
— Это запрещённый приём.
— Который из?
— Оба.
Том улыбнулся и резко выскочил из постели, говоря всем своим видом, что пора завтракать, переодеваться и уходить прочь из школы.
На завтрак они вошли, держась за руки, и девушка, как всегда, села возле Долохова. Слизеринцы были явно с похмелья и косились на Тома.
— Я вам всё рассказал, чтобы вы меня жалели, бросая косые взгляды? — прошипел парень. — Это всё прошлое.
— Извини, — буркнул Розье. — Просто в голове не укладывается.
— А вы разложите по полкам и перестаньте меня жалеть, — приказал Том.
— Я им говорил, чтобы вели себя поспокойнее, — произнёс Долохов. — Но совет влетел в ухо только Лестрейнджу.
— Правда? И что ты думаешь, Виктоар? — спросил Реддл.
— Что нужно делать выводы и мстить. Прошлое не вернуть.
— Хоть одна здравомыслящая голова помимо Антонина.
Гермиона молчала, но взгляд сразу перевела на Лестрейнджа. Он взглянул на девушку, и она вошла в его сознание.
«Не нужно меня бояться»
«Будущее показывает, что нужно. Такой преданной Тёмному Лорду семейки, как твоя, больше нет»
«И что в этом плохого?»
«Ты ненавидишь меня»
«Глупости»
«Ты ревнуешь Тома ко мне»
Ненадолго их диалог стих. Виктоар сглотнул слюну и перевёл взгляд на Тома, который в упор смотрел на друга, а затем специально нежно поцеловал Гермиону в висок. Лестрейндж опустил глаза, понимая, что Реддл был всё это время в его голове, просто молчал. Затем Пожиратель снова посмотрел на Грейнджер, призывая войти в его сознание, что и сделала ведьма, ведь маг не владел легилименцией.
«Это так. Курсе на четвёртом это осознал. Но ты не вызываешь ненависти»
«Почему?»
«Том никогда не смотрел на парней. Ему нравятся девушки. А желать ему одиночества слишком эгоистично. Я тебе завидую, но не ненавижу»
Гермиона улыбнулась, как и Виктоар. Реддл ухмыльнулся.
— Я рад, что вы выяснили отношения, — прошептал Том на ухо девушке. — Он мой друг. Надёжный друг.
— Я поеду на каникулы в мэнор Лестрейнджей.
Реддл благодарно поцеловал её в щеку, а Виктоар ухмыльнулся. К ним подошла Эйлин, которая покинула застолье минут десять назад.
— Том, Антонин, вас срочно вызывает Директор.
— Причина? — спросил Долохов.
– Я точно не знаю, но видела родителей Уизли.
Ребята переглянулись и ухмыльнулись, а Гермиона испуганно на них посмотрела.
— Не волнуйся. Я всегда сухим выхожу из воды. Присмотрите за Гермионой.
— Без проблем! — оживился Розье.
— Любители лягушек, — посмеиваясь, произнёс Нотт.
— Круассанов! — в один голос заявили Грейнджер и Розье, и все засмеялись.
Гермиона искренне веселилась в компании Пожирателей, что приводило её в восторг и ужас одновременно. Она понимала, что что бы ни задумал Том, он побеждает.
***
Том и Долохов шли абсолютно спокойные. Их совсем не волновали последствия их поступка, ведь насильники заслужили. Когда слизеринцы вошли в кабинет, то здесь были Директор Диппет, деканы Слизнорт и Дамблдор, Билиус Уизли и его родители.
— Доброе утро! — заявили в унисон слизеринцы.
— Мистер Долохов, скажите, у Вас есть нож из гоблинской стали? — спросил Директор.
— Конечно. Мне Чейсанор Эйвери подарил на пятом курсе. Это всем известно, — спокойно ответил русский.
— И он в школе? — в ужасе спросила мать Уизли.
— А что? Как будто я им убиваю. Им удобно резать яблоки, — пренебрежительно фыркнул русский.
— Директор, — тон Реддла стал почти бархатным, — что происходит?
— Я сейчас расскажу, что происходит! — шипел Альбус. — Мистеру Уизли отрезали на левой ноге пальцы гоблинской сталью! Он молчит, значит, дал Непреложный обет! Его пытали!
— Билл, тебя пытали? — ужаснулся Том, но рыжий молчал. — Если он дал Обет молчания, как Вы узнали, что у него нет пальцев, профессор? — Реддл сверкнул глазами, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Один и сокурсников мистера Уизли заметил и написал мне, — ответил Дамблдор.
Ещё один шпион! А чтоб их всех твоих прихвостней, Дамблдор!
— При чём тут Антонин? Мало ли, где ошивается Уизли. Может, он нарвался.