- Эй, женщина, - окликнул грубый Борька прачку. - Не подскажешь как мне с друзьями пройти дальше?
- Я вижу перед собой только одного друга. Или баран тоже твой друг? - засмеялась она.
Ничего не понимая я повертел головой вокруг себя, посмотрел вниз и в ужасе увидел копыта. Подняв голову, я увидел друзей, с интересом рассматривающих меня, а я в свою очередь с огромным изумлением смотрел на Лехину руку, на которой он давеча попытался записать номер сотового телефона. Рука скрючилась и напоминала огромный знак вопроса.
- Очиститесь от грехов, - в это же время продолжала женщина, - войдите в воду, вспоминайте все дела, за которые Вам приходилось краснеть, отрешитесь от земного и если все это у Вас получится, не сомневайтесь, течением реки все смоет, Вы очиститесь душой, - она в задумчивости опустила голову, затем встрепенулась.
- Да и барана возьмите с собой на всякий случай, - указывая пальцем на меня, захихикала она и одарила всех ласковым, но целомудренным воздушным поцелуем.
Боря поднял меня на руки и сбросил с моста в реку, затем я увидел, как Леха, цепляясь за парапет моста своим крюком немного посеменил в воздухе ножками, а Борис, сняв с крючка Алексея, отправил его вслед за мной, и после этого, сам попытался сделать нечто оригинальное, но не придумал ничего лучше, как спрыгнуть с моста вниз головой. Когда он вынырнул, радостно отфыркиваясь, у него на макушке красовалась огромная шишка, но не обращая на нее никакого внимания, Борис радовался как ребенок, плескался в воде и затеял игру в догонялки. Леха смеялся, водил своим крючком по поверхности воды и старался увернуться от шалунишки, я же прочно уперся всеми своими четырьмя копытами о дно и спокойно наблюдал за забавой моих друзей.
У меня вдруг стало очень спокойно на душе, я не хотел противостоять судьбе и мечтал лишь об одном, чтобы так и продолжать стоять в реке и наблюдать веселье моих друзей аж до самой смерти, которая по тогдашнему моему представлению должна была перейти в иную, более совершенную форму существования. Судя по физиономиям ребят и они ощущали то же самое.
Холодные струи били по телу, будто миллион игл, да создавали ощущение, что я жив, как и все существа, временно проживающие на этой планете. Ощутив трепетную благодарность к этим струям, я почувствовал к ним умиление, подумал о том, что они такие же живые существа как и я и стараются помочь мне решить главную загадку мироздания.
- Вспоминайте, - молвила прачка. - А мне пора идти в общину, - и с этими словами, выйдя на берег, она скрылась за ближайшей стеной из красного кирпича.
Я начал вспоминать свою жизнь. Вот я поступил в распоряжение детского сада и был отдан на руки строгого, но доброго душою надзирателя, лица которого так и не сумел вспомнить. Сладостно, но с болью в душе украл у мальчика конфетку, а затем поиздевался над ним.
«Стоп», - задумался я.- «Зачем мне это было необходимо? Конфета принадлежала ему. Как посмел я забрать чужое добро, а затем глумиться над обиженным? Но все же надо было украсть конфету у него, для веселья и чтобы самоутвердиться, но это значит, что я поступил правильно? Ошибка заключалась в том, что после воровства не надо было насмехаться над поверженным, а просто подарить ему свою игрушечную машинку. Таким образом, я с одной стороны хоть и обидел малыша, но с другой проявил гуманность, осчастливив его еще больше, чем себя. Конфетка вскоре забудется, а машинкой можно будет играть вечно».