— Это что, Ямал? — спрашивает первый.
— Да, он откинулся пару дней назад, — отвечает второй.
— Бля, я его не узнал, — досадует первый.
Я отползаю к стенке, встаю, и стараюсь привести в порядок одежду, утереть с лица кровь футболкой, натягиваю джинсы.
— Эй, ты, что Ямала знаешь? — видимо это обращение ко мне.
Я вскидываю взгляд, и презрительно кривлю губы.
— Да, — почти не вру, — и вам кранты!
Вижу, как в глазах обоих мелькает досада, и страх. Прямо упиваюсь этим их чувством, что они попали.
— Ну, блядь, Шмель, сука! — тут же взрывается первый.
— Слушай, — опять ко мне, — ну мы же ничего не сделали!
Я задираю бровь. Прекрасно понимаю, что мой потрепанный, кровавый вид, говорит об обратном.
— Ну, почти, — заканчивает глухо амбал.
Наш милый разговор, прерывает появления того, как я теперь узнала, называли Ямалом. Он снова заполнил собой всё пространство, как только вошёл. И тут же впился взглядом в меня. Я спокойно выдержала его, вскинула подбородок. Где-то внутри зарождалась истерика, которая грозила смести всё на своём пути. И я подавляла её из последних сил. Руки тряслись, в горле застрял ком. То чего я избежала, боли, унижения, истязаний, обрушивалось нам меня неминуемым осознанием. Если бы не этот огромный странный мужчина, с оригинальным прозвищем не спас меня, эти бы ублюдки всласть бы повеселились. Упивались бы своей силой и властью надо мной, а сейчас стоят, точно дети нашкодившие. Только это давно не дети. Это мужчины, а вернее недомужчины.
Но сейчас нужно держать себя в руках. Не капли, не проронить при них. Причём при всех.
— Ямал, ты это, прости, мы же не знали, — начал тут же лебезить первый.
Ямал лениво перевел свои ледышки на парня.
— Мне по хуй! — кинул он, и снова посмотрел на меня. — Пойдём! — и вышел.
Я не заставила себя долго ждать, проскользнула мимо своих мучителей, засеменила за высокой фигурой, по тёмному коридору.
Мы вышли в зал. Здесь так и продолжался праздник жизни, никто и не заметил, что где то в закутках этого ресторана, чуть не изнасиловали меня. Даже Серёга стоит вполоборота, не обращая на меня внимание, хотя сам просил подать знак в случае опасности.
Ямал остановился, повернулся ко мне.
— Спасибо, — я искренне была ему благодарна, хотя я уже вполне осознала, что мой спаситель, не простой слесарь, или водитель. Поняла, что он опаснее, тех, что на меня напали, и даже того, кто отдал приказ. Но он почему-то появился вовремя, остановил тот беспредел, что собирались со мной сделать, и поэтому сказать ему спасибо стоило в первую очередь.
Он усмехнулся, и всё так же холодно окинул взглядом мою фигуру.
— Ещё успеешь поблагодарить, — кривит рот в усмешке.
И я озадачена этим ответом.
— Что?
— Как звать? — сбивает с толку, и снова руки в карманы кладёт, нависает словно скала.
— Юля, — оторопь берёт от его глаз.
— Юлька-пулька, — хмыкает он.
— Я могу идти, у меня ещё работа? — спросила я.
— Нет, — припечатывает ответом, — можешь вещи свои собрать. Я буду здесь ждать.
— Ждать? Но зачем? Мне доработать надо! — меня начинает одолевать смутное сомнение. Я переминаюсь с ноги на ногу, и шмыгаю носом.
— На сегодня твоя работа здесь закончена, давай резче, — нетерпеливо бросает и отходит к бару.
Чего он хочет от меня, так и остаётся тайной. Хотя, вполне возможно он хочет меня домой отвезти.
6
Я пробираюсь в кухню, потом оттуда в помывочную. Игнорирую любопытные взгляды, которые на меня бросает каждый встретившийся.
Где вы, блин, все были, когда меня чуть не изнасиловали?
Снова проносятся картины из только что пережитого кошмара, и воображение дорисовывает то, что могло случиться и меня начинает мутить. Я несусь в служебный туалет, и меня выворачивает. Оседаю на пол, и даю волю слезам.
Трясёт.
Оторопь берёт.
Истерика во всей красе.
Ну, Юра, сука, я сама тебя порешу!
Я неуклюже поправляю рваный лифчик, от которого теперь мало толку. И мне становиться так его жалко. Хранила, хранила, надела, и на тебе!
Мои рыдания прерывает резко открывающаяся дверь, причем щеколда, на которую она была закрыта, тут же отлетает.
— Ну и чё ты ноешь? — в проходе стоит Ямал, уперев в меня хмурый взгляд. — Я же сказал, что буду тебя ждать, какого хера, ты сидишь здесь и ревёшь!
Он дёргает меня за шкирку, и наклоняет над раковиной, включает холодную воду, и моет лицо.
Я верещу от холода и пытаюсь оттолкнуть его, но он не прошибаем, просто стена, причём титановая.