Естественно далеко я не ушла, захваченная крепкими руками и прижатая спиной к его крепкому телу.
— Но наглядно-то лучше, — хрипит его голос над ухом, и он прихватывает зубами мочку моего уха, по телу тут, же пробегает стая мурашек. Низ живота начинает тянуть. Я вздрагиваю, когда он нежно касается местечка уже за ухом, ведёт влажную дорожку к основанию шеи, и снова прихватывает зубами. С губ срывается стон.
Кир легонько толкает меня, и я упираюсь руками в широкий стол руководителя, в его стол. Горячие ладони накрывают чувствительную грудь, зажимают соски, и я опять вскрикиваю, выгибаю спину, уперев зад, чётко в его бёдра.
— Вот, уже хорошо, — хрипит Кир, снова осыпая поцелуями мою шею, от чего я дрожу, и таю от неги, сжимаю ладонями край стола, и теснее жмусь к его бёдрам. — Но ты, же можешь лучше, я то знаю.
Кир стягивает вниз мои спортивные штаны, вместе с бельём, оголяя ягодицы, и несильно по ним хлопает. Я вздрагиваю, и снова подставляю их, под очередные хлопки, выгибаюсь, как течная сучка, ему навстречу.
— Даже не знаю, что мне больше нравиться, твои сиськи, или твоя жопа, — пыхтит он, разминая и наглаживая мои ягодицы.
— Кир, это звучит отвратительно, — стону я, и откидываюсь на его плечо, завожу руки назад, обнимаю этого нахала.
— Это звучит естественно, — парирует он, и жадно целует, мои губы, перемещая горячие ладони на живот, нежно гладят, обрисовывают ещё еле наметившуюся округлость. Потом спускаются ниже, по гладкому лобку, туда, где жарко и влажно. Кир дотрагивается до клитора, сперва нежно, и не спеша, а потом, всё настойчивее, и я дёргаюсь в его руках, кричу прямо в его губы. Это так мучительно, больно и сладко. И новая порция влаги течёт по моим складочкам. Он не отпускает мои губы, шаря языком по всему рту, оглаживая нёбо, ныряя в горло, сплетаясь с моим языком, и глушит новые стоны, что вырываются из моего горла.
— Кир, пожалуйста, — хнычу я, и трусь голыми ягодицами о его выпирающую ширинку.
— Давай чётче, красивая, — как он любит, чтобы я повторяла за ним все пошлости, описывала, что он должен сделать со мной.
— Возьми меня уже, наконец, — всхлипываю я, неустанно верчусь на его руке, но он только гладит рядом со входом, размазывая обильную влагу, и терзая клитор. От этого все мои мысли сбиваются, они все между моих ног, где закручивается тугая спираль, и требует выхода разрядка.
— Как ты хочешь? — рычит он, скидывая мои руки, и упирая их в стол, прогибает мою поясницу.
— Хочу, чтобы ты вошёл сзади, быстро, но осторожно, — принимаю правила игры, и подстраиваюсь удобнее. Полностью починяюсь ему. Его силе, и мощи. Слышу, как звякает его пряжка, как расстегивается ширинка.
— Очень хочешь? — спрашивает этот садист и водит головкой члена по мокрой промежности, совсем не ведая жалости. Разводит пальцами нежную плоть, и жмётся, почти входя, и тут же соскальзывает.
— Очень хочу! — срываюсь на стон. — Кир! Тебя хочу!
Он тут же толкается, входит, и делает как я и просила, быстро, но в конце притормаживает, действует уже более сдержанно. Раскачивается медленно, притягивая меня всё теснее. Я закусываю губу, чтобы не кричать, но громкий стон всё же вырывается.
Кир притягивает меня к себе, меняя угол, и начинает медленно двигаться, поддерживая меня, и нежно лаская мою шею языком. Я разворачиваю голову, и ловлю его губы, стону его имя, закатывая глаза от удовольствия, и он тут же сцеловывает его.
— Никак не растрахаю тебя, красивая, всё такая же узкая, тугая, — рычит он, сжимая меня крепче, и начиная, ускорятся.
Одной рукой продолжает прижимать меня к себе, а другой спускается опять между моих ног, водит вокруг клитора, давит на него, и я начинаю биться в его руках, словно бабочка, насаженная на иголку. Искры летят из глаз, от одуряющего удовольствия. Я стараюсь двигаться в унисон ему, чтобы не потерять этот чудесный ритм, что дарит мне сногсшибательные ощущения. Так правильно и естественно принадлежать ему. Только ему.
Я всё же закричала, выгнулась, завибрировала и сжала Кира внутри, от чего он тоже зарычал над моим ухом, кончил, и особенно жестко прихватил меня, в самый волнительный момент.
— Нам надо возвращаться, там Андрейка уже, наверное, с тренировки вернулся, да и проверить всё ли готово, ведь завтра приезжают наши родители!
Мы сидим в кресле перед столом. Вернее Кир сидит и держит меня на руках. Я что-то так увлеклась, что даже расплакалась, так мне было офигенно, что я не совладала с эмоциями. Да и низ живота снова затянуло. Матка становиться всё чувствительнее, сразу же реагируя на возбуждение. Мы наспех оправили одежду, и он тут же прижал меня к себе, утешая и гладя, зарываясь носом в волосы, пуская там стаи мурашек от его горячего дыхания.