Под вечер группа Стоколоса на двух полуторках выехала из Святошина. Утром они должны были прибыть к реке Тетерев, где был расположен один из фронтовых складов.
В этом направлении два года назад продвигался партизанский отряд «Смерть фашизму», сформированный из киевских рабочих-арсенальцев. Бойцами отряда были и пограничники Стоколос, Колотуха, Оленев…
Остановились переночевать в селе на берегу реки. Хозяин хаты принес четыре снопа обмолоченной ржи, бросил на пол.
— Угостил бы чем-нибудь, но, к сожалению, и картошины нет. Недавно лишь выгнали из села немцев. И слава богу, хоть хата цела. Другие села дотла сожгли.
— Ничего нам не надо, — ответил за всех Живица.
…Проснулись партизаны на рассвете. По осенней, припорошенной снегом дороге, исковерканной воронками, машины подъехали к Тетереву. Остановились на лесной опушке.
— Где комендант склада? — спросил Стоколос у зенитчика, вышедшего из блиндажа.
— Возле вокзала, товарищ капитан.
Машины, миновав лесок, подъехали к разрушенному вокзалу. Стоколос пошел разыскивать коменданта.
4
Весь следующий день группа Стоколоса корректировала движение подвод и девяти автомашин. Среди них были и два «челябинца» с прицепами. Погрузка боеприпасов на складах шла полным ходом с раннего утра и до позднего вечера. Даже ночью некоторые водители успевали сделать по две ходки к Овручу, куда с запада подходили обозы от партизанских отрядов.
— Клаус, ты уже надышался нашим партизанским и армейским духом? — спросил Андрей Дилинга, проводив очередной обоз из пятидесяти подвод.
— Ого, надышался! — поднял руку Дилинг. — Так могут только русский!
— Ты читал книгу «Железный поток» Александра Серафимовича? Так назвал писатель могучую армию борцов с белогвардейцами. Партизанские обозы с оружием — это тоже железный поток, который не учитывают ни Манштейн, ни Гот.
— Пусть не учитывают, — улыбнулся Клаус. — Хуже для них.
Настала пора и группе Стоколоса с обозом подвод отправляться на запад. Охрана обоза была ненадежной — свыше полутораста бойцов из десяти отрядов.
Погода стояла слякотная. То дождь, то снег. Лошади и волы с трудом тащили подводы по раскисшей дороге. Иногда партизанам приходилось настилать в заболоченных местах хворост и камыш. Вымокали до нитки. Сушились у костров. Разводить их не боялись. Вражеские самолеты в такую погоду не летали над «партизанским коридором».
Чтобы подбодрить уставших партизан, Андрей стал вспоминать шутки и остроты, напечатанные в газетах.
— Эй, Клаус, что там у нас на букву «А»?
— «Адольф — эрзац вождя и бога. Авантюристу в гроб дорога!» — четко ответил Клаус, как учил его Живица для «пополнения знаний русского языка».
— Молодец! Данке. Благодарю. А теперь на букву «бэ».
— Быстрее зайца, шибче лани бежит Бенито с поля брани…» — ответил Клаус и, не дожидаясь похвалы, спросил: — Дальше идет буква «зе»?
— «Зачем я Гитлера родила?» — завыла фрау крокодила…» — уверенно продекламировал Терентий Живица и замахнулся на волов кнутом: — Гей! Цоб-цобе!
— Неправильно, Терентий. Надо наоборот: «Завыла фрау крокодила: «Зачем я Гитлера родила?» — к удивлению партизан, находившихся поблизости, и самого «профессора» фольклора Живицы, ответил Дилинг.
— Что в лоб, что по лбу, — махнул рукой Терентий.
Вдруг слева раздались автоматные очереди, взрывы гранат. Взвод охраны обнаружил засаду и первым открыл огонь.
Обоз остановился. Партизаны приготовили к бою автоматы, карабины, ручные пулеметы.
Но выстрелы вскоре утихли. Группа прикрытия вернулась к обозу. Старший доложил Стоколосу:
— Уничтожили бандеровскую засаду. Семеро бандитов убито. Остальные разбежались. С нашей стороны потерь нет.
— Усилить бдительность! — приказал Стоколос. — Быть готовыми к бою не только с бандеровцами, но и с немцами.
Обоз снова двинулся в путь.
5
На перроне полуразрушенной железнодорожной станции Белая Церковь толпились люди с котомками за плечами и узелками в руках. Каждая группа в сопровождении немцев-конвоиров. Вдоль эшелона бегали солдаты. Офицеры стояли, заложив руки за спины, наблюдали, как на платформы грузятся большие ящики с награбленными вещами, мешки, набитые всем, что можно вывезти в Германию.
Вадим Перелетный стоял на перроне с двумя чемоданами. Одет он был как эсэсовец, в кожаное пальто-реглан без петлиц и погон, обут в хромовые сапоги, шляпа надвинута на самые глаза: боялся, что его может узнать кто-нибудь из земляков.