Да, слаба наша пропаганда! Потому и плачевны результаты. Нет у нас такого человека, который мог бы это дело возглавить. Взять, к примеру, Власа Самчука, строящего из себя писателя. Пишет, изрыгает ругань, злость изо рта так и брызжет, а сам женился на артистке — она снималась тут в советском фильме, где и застала ее война. Чего ждать от такого пропагандиста?.. А московский депутат Василий выпускает в подполье газеты. Его люди еще и журнал литературно-политический издают — «Народный мститель». Рисуют картинки на меня, пана Тараса, как рисуют власовские карикатуристы на Сталина, Черчилля и Рузвельта. Рисуют — значит, я действительно историческая личность. Что верно, то верно. Пан атаман Тарас уже вошел в историю, стал и первым министром, и главнокомандующим армией. Но какой? Ни артиллерии, ни минометов, ни толковых, из академий или хотя бы из военных училищ, спецов…»
В светлицу вошел дежурный сотник по штабу и доложил:
— Тут один просится к вам на прием, пан главнокомандующий.
— Кто такой? — нахмурился атаман.
— Не местный. Из-под Белой Церкви. На мой взгляд, трус — коленки дрожат. Я это заметил, когда он увидел, как из соседней хаты выносили коммуниста с отрезанными ушами.
— Нехорошо, что каждый, кто приходит к нам, видит тех, кого выносят! Я ведь предупреждал. Надо быть больше политиками… Зови его сюда! Посмотрим, что за птица! Может, он закончил советское военное училище? Был капитаном? Майором?
— Мне сказал, что учился в университете. Одним словом — профессор!
Сотник исчез за дверью.
В комнату вошел Перелетный.
Атаман Тарас смерил его взглядом с головы до ног, сказал негромко:
— Слава Украине!
— Героям слава! — ответил Перелетный, подняв правую руку.
— Какими ветрами занесло в нашу «Сечь»?
— Ветром судьбы, которая «не лукавила со мной», — ответил Перелетный, процитировав слова стихотворения Шевченко.
— Добже! Добже! — ответил атаман Тарас. — Знаешь, кто я?
— Первый борец за самостийную Украину! — вскинул голову Перелетный.
— Добже… Теперь рассказывай, только всю правду, о себе. Меня тоже интересует, что ты знаешь про коммунистов на Украине, раз уж нелукавая доля завела тебя сюда.
— С самого начала войны я был у немцев консультантом по вопросам искусства, служил у штурмбанфюрера Вассермана. У меня есть соответствующие документы. Но красные взяли Белую Церковь и мое родное село. Еще раньше партизаны и танкисты убили штурмбанфюрера Вассермана, моего шефа. С вами я давно хотел встретиться, пан Тарас. Слава о вас гуляет по всей Украине. Однако нелегко было вырваться от немцев.
— В какой области искусств ты консультировал штурмбанфюрера? Уж не в методике ли допроса военнопленных?
— По живописи. Штурмбанфюрер был еще и художником.
— Гм… Еще и художником, — ухмыльнулся атаман. — Однако эти сведения из сферы, которая мало имеет отношения к политике и военной ситуации.
— Понимаю вас. Я жил в селе, откуда родом генерал Шаблий, точнее, откуда родом его отец и мать, поскольку этот чекист родился на Дальнем Востоке.
— Там бы ему и доныне быть! — с досадой заметил Тарас. — Этот генерал — наш враг номер один. Он делает все, чтобы разложить мою армию. Действует всеми правдами и неправдами. Как земляк, ты, возможно, знаешь хорошо этого Шаблия. Когда он был молодой, церкви закрывал, издевался над священниками? Говори, только правду.
— Я говорю правду, пан атаман. Шаблий не закрывал церквей. В восемнадцать лет он стал служить на границе и до самого первого дня войны находился там. Начинал на востоке, кончил карьеру пограничника на западе. Так что враги его, откровенно говоря, те, кто нарушал границу, кто переходил государственную границу и на Амуре, и на реке Прут, и на Западном Буге. Это я точно знаю.
— Убедительно. У тебя рыцарское отношение к своему противнику. Но ведь и на войне есть пропаганда. Все эти факты можно развести небольшой долей вымысла, и про Шаблия выйдет статейка, в которой он предстанет таким энкэвэдистом, что от его имени будут дрожать все обыватели Полесья и селяне! Как?.. — заговорщицки спросил Тарас.
— На войне есть всякое оружие, — дипломатично ответил Перелетный. — Написали ведь немцы листовку от имени комиссара Рубена, в которой говорится, что он добровольно перешел на их сторону, и это дало большой эффект. Есть слухи, что Шаблия чуть было не сняли с должности из-за той листовки: дескать, пригрел в своем штабе предателей. Попав к немцам, они поносят Советскую власть, возводят на нее поклепы. Сила слова — великая сила.