— Ох, уж этот «нейтралитет», — вздохнув, покачал головой Василий Андреевич. — Для вояк пана атамана «нейтралитет» — мешать нам и способствовать немцам. А полякам…
— Знаю, Василий Андреевич, — прервал генерала Микольский. — У поляков есть три пути: Миколайчик, Сикорский и Войско Польское в союзе с Красной Армией. Я сейчас же поеду к ним. Уверен, что большинство из них еще с полудой на глазах.
— И я с Микольским! — воскликнул Андрей. — Мне с поляками идти плечом к плечу и дальше, как сказали нам в Киеве. Надо себя испытать в отношениях с ними.
Василий Андреевич молчал, взвешивая сказанное Микольским и Стоколосом. Наконец ответил:
— Я не против. За людей, за их души мы, советские партизаны, должны бороться. Такова линия партии. Идите, хлопцы! И берегите себя.
Вскоре пятеро всадников покинули лагерь. Ехали по бесснежной земле. Снег белел лишь в оврагах и вокруг раскидистых дубов и сосен.
Остановились на берегу реки. Под вербой лежала кверху дном большая лодка. Вскоре к ней бойцы привели старичка в старом кожухе, латаной шапке из телячьей сыромятной кожи, уши которой торчали, как крылья черной галки. Дед принес весла. Договорились, что трое партизан будут ждать Микольского и Стоколоса здесь, на берегу, возле вербы, а они поплывут на остров.
«Видно, интересный этот дед, — подумал Андрей. — Ишь как смотрит на меня!..»
— О чем же поляки говорили между собой, диду, когда вы их перевозили на остров? — спросил Микольский.
— Больше молчали. А когда говорили, то о разном шла речь, — ответил дипломатично старик.
Стоколос и Микольский завели коней в лодку. Кони ступали боязно, нехотя, глядя большими с поволокой глазами на воду, на противоположный берег, залитый серой и холодной мглой. По шкуре буланого, которого Андрей держал под уздцы, пробежала мелкая дрожь. Стоколос глянул на Микольского. Лицо у командира раскраснелось, он был возбужден. На холодную воду Микольский не обращал внимания. Он уже думал, подыскивая слова для разговора со своими земляками.
Закинув аккордеон за спину, Микольский взял в правую руку уздечку, а левой рукой стал гладить морду жеребца, приговаривая успокоительные слова.
Андрей похлопал по шее своего коня:
— Спокойно, дорогой, тут неглубоко… Микольский! Ты знаешь песню «Там, вдали, за рекой»?
— На том берегу я сыграю, а ты споешь, если нас не убьют «за рабочих», как поется в песне, — ответил шутливо Микольский.
— Не убьют. Как думаете, дедушка? — поднял глаза Андрей на перевозчика.
— Я в политике не силен, — ответил старик. — Но разве можно убивать таких, кто идет к незнакомцам, как к своим друзьям? Вас же двое. А их ого-го сколько! А кони у вас послушные. Иной конь окажется на шатком суденышке и начинает вытанцовывать испуганно. А эти стоят смирно, положив головы на ваши плечи. Чуют своих всадников.
У поляков, наверное, часовые имеются. Нас уже заметили. Не хватайтесь за оружие. Они ведь меня узнали. Не подумают, что я везу к ним плохих людей. Избави боже, — старик перекрестился. — Уже можно ступать в воду. До берега вода по колено.
Взяв за уздечки лошадей, Стоколос и Микольский пошли к берегу. Старик заякорил лодку.
— Действуй, как я! — решительно сказал Микольский. — Следи за мной. Вон, видишь, трое идут навстречу с винтовками наготове.
— Понял.
— Стой! Пароль? — крикнули с острова.
— Нет, ниц пароля! — сказал в ответ Микольский. — Ведите нас к командиру.
— Ишь какой быстрый! Кто такие?
— Мы представители штаба генерала Шаблия, — ответил Микольский.
— Этот штаб находится в Киеве, — сказал один из поляков.
— Да, теперь в Киеве, — подтвердил Стоколос.
— А не от атамана ли Тараса вы случайно?
Микольский и Стоколос вышли на берег. Кони зафыркали, начали переступать с ноги на ногу, бить копытами, будто хотели стряхнуть с ног холодные капли воды.
— Не видите, что я поляк, а мой приятель — капитан с погонами Красной Армии? — повысил голос Микольский. — Где ваш командир?
— На острове.
— А вы разве не с острова? Чего это вы тут сидите, когда надо воевать с Гитлером? Ведите к командиру!
Дозорные объяснили, что командир и его люди находятся на другом островке, отделенном от этого острова неширокой, в дюжину метров, протокой.
— Лодка есть? — спросил Никольский.
— На той стороне. Сюда приплывет, когда придет наша смена, — пояснил один из часовых.
Микольский сел на коня.
— Ну, милый, пошли! Тут недалеко.