Путь к торосам был нелегким. Михалюта и Колокольцев то и дело обращались друг к другу: «Давай я понесу Мануэля! Ты устал!» Они не говорили «мертвого», «труп». Для них Бельда оставался живым.
Времени не замечали: хотелось скорее встретить своих. И в то же время побаивались этой встречи, ведь в торосах — Цимбалюк, боевой друг Мануэля. Это же он просил Гната взять Бельду в свою группу.
«Что теперь скажешь Павлу, испанцам?» — уже в который раз задавал себе этот мучительный вопрос Михалюта.
Впереди поблескивал чистый лед, по нему курился снег. Гнат достал спички. Огонек вспыхнул и тут же погас. Колокольцев поднял полы маскхалата, прикрыл руки Михалюты от ветра. Гнату удалось зажечь три спички. Когда они сгорели до конца, Сергей сказал сердито:
— Вас ист дас? Никакого ответа! Спят они, что ли?
— Нудьга со своими уже на берегу. А Цимбалюк и Воскобойников просто не заметили нашего сигнала, — спокойно произнес Михалюта. — А может, ты плохо смотрел?
— Я ночью хорошо вижу, — буркнул недовольно Колокольцев. — Нигде никакого огонька-ответа.
— Неужели мы свернули в сторону и прошли мимо нашего лагеря в торосах?
— Ни огонька! Только белые мухи перед глазами. Вот тебе и «Вас ист дас?»! — вздохнул Колокольцев.
Он стал испуганно смотреть по сторонам. Это не понравилось Михалюте. «Не зря Нудьга предупреждал, — подумал он. — Да, такой, наверно, может оставить товарища в беде. До вражеского берега рукой подать и не заблудишься».
Гнат посмотрел на съежившегося Колокольцева, утомленного тяжелой ношей, — тело Мануэля частенько лежало и на его неокрепших плечах.
«Вот и верь таким… Но я и Наташе верил… А разве сейчас не верю? Как же жить и воевать без веры?..»
— Мануэля понесу я! — решительно сказал Гнат. — И нести буду, пока не встретим своих!
— Свои могут быть километров за двадцать пять на том берегу залива.
— Ничего, донесу.
— А я? Так не годится! — рассердился Колокольцев.
— Ты слабее меня. Да еще такой ветер и мороз. Шагай и помалкивай. Так будет лучше.
Гнат старался ступать мелкими шагами, чтобы три шипа на бузлуках глубже входили в лед.
Вдруг ему послышался чей-то голос и как будто смех. Но разве сейчас до смеха? Он повернул голову, с тревогой спросил Колокольцева:
— Сергей, ты что-то сказал?
— Вас ист дас? Я молчу. Выполняю приказ.
Значит, все это померещилось. Ему просто вспомнилась ироническая, пренебрежительная ухмылка Анатолия Петровича на харьковском вокзале, когда провожал Наташу. Вспомнился ее голос. Эти воспоминания и породили галлюцинацию.
Уже более двух часов находятся они в пути, а торосов, где их ожидают Воскобойников и Цимбалюк, нигде не видно. У Гната онемела спина под тяжестью тела Мануэля. Ноги подкашиваются. Кажется, еще шаг, два — и все, дальше он не сможет идти.
— Слышишь, командир? — дернул его за рукав маскхалата Колокольцев.
Гнат остановился, присел, опустил на лед тело Бельды.
— Откуда у тебя силы берутся вот так идти без передышки? Думаешь, если мы у немецкого берега, так я оставлю тебя? Побегу к ним, и концы в воду?
— Если бы я в тебя не верил, не взял бы с собой. Было из кого выбирать, — ответил сердито Михалюта. — Случилось нежданное-негаданное. К тому же мы еще и заблудились.
— А может, дать короткую очередь из автомата? Или гранату бросить? Вдруг наши услышат?
— Давай.
Прозвучала короткая очередь. Прислушались. В ответ — тишина.
— Нам не донести Мануэля, — вздохнул Колокольцев.
— Что ты хочешь этим сказать? — насторожился Михалюта.
— До нашего берега километров двадцать, не меньше. Своих мы уже не застанем. Они уехали, чтобы их утром в торосах не накрыли немцы из минометов и орудий… У меня есть бечевка. Давай привяжем ее к плащ-палатке с телом Мануэля и потащим. Где перекат, сугроб, там перенесем. Иначе выбьемся из сил и замерзнем где-нибудь посредине моря.
— Ты молодец, — улыбнулся Михалюта. — Хорошая мысль. Давай так и сделаем.
Сколько они еще прошли? Километр, два? Остановились. Начали бить друг друга по коленям рукавицами, натирать друг другу снегом щеки.
Гнат упал. С его головы слетела шапка и покатилась по льду. Колокольцев кинулся за ней.
Когда вернулся, Михалюта лежал, уткнувшись лицом в снег.
Колокольцев склонился над ним.
— Вот шайка… В волосы набилось снегу. И он уже смерзся.
Где-то на севере прозвучали один за другим три взрыва.
— Это наши, — прошептал Михалюта.