— Убейте и меня! Это мой муж! — крикнула она так решительно, словно и в самом деле готова была умереть за Анатолия.
Сельчане удивленно посмотрели на нее. Заметили на красивом лице рыжеватые пятна. Застыли в нерешительности…
5
Задержанных допрашивал старший лейтенант Мотыльков в присутствии полковника Веденского.
— Скажите, с какой целью вы перешли на наш берег?
— Мы пришли к вам искупить свою вину, — ответил Назаров, понурив голову.
— А Михалюта еще хотел у старосты поселиться с рацией, — с насмешкой в голосе заметил Мотыльков полковнику. И снова обратился к задержанным: — Чем вы можете это доказать? Где гарантия, что вы пришли не как шпионы?
— Клянусь, нет! — вскинул Назаров голову.
— А может быть, вы надеялись затеряться в нашем тылу, сменить фамилии и продолжать жизнь, словно и не служили немцам? — спросил Веденский. — Что скажете на это, господин Анатоль?
Услышав свое имя да еще с прибавкой «господин», Анатолий вздрогнул.
— Понимаю, я не заслуживаю доверия. Но я не шпионить пришел, — залепетал он. — Мне угрожала виселица. Вдруг не стало жены, немцы решили, что она ушла к партизанам. А тут еще эти взрывы. Меня вчера вызывали в Бердянск, в гестапо.
— И вы пошли на этот берег с надеждой, что наш народ милосердный?
Анатолий вобрал голову в плечи, стиснул зубы.
— Дайте мне возможность кровью искупить свой позор! — воскликнул Назаров. — Пошлите меня за «языком», и я вам его приведу. Хотите, забросаю гранатами комендатуру! Только поверьте мне!
— А староста приведет «языка»? — спросил Мотыльков.
— Нет, у него не хватит духа, — ответил Назаров. — Приведу я! Он до смерти испугался, когда на нас набросились женщины и мальчишки. Если бы не Наталка, он, наверное, умер бы от страха.
— А может, от стыда и позора?
Анатолий выпил стакан воды, еще больше втянул голову в плечи.
— Я служил у немцев, — продолжал Назаров, — но я не убил ни одного человека. Дайте мне возможность искупить вину своей кровью в бою, а не у стенки. Уверяю вас…
— Не убил, потому что не хватило времени, — прервал его Мотыльков. — Попав в окружение, старшина Назаров спрятался. Не попытался перейти линию фронта или найти партизан. Превратился в послушную овечку. Немцы приказали ему стать на учет, и он стал. Приказали служить в полиции, и он стал полицаем. Так?
— Так, — буркнул Назаров. — Тогда я не верил, что немцев можно остановить. Моя вина. Расстреляйте меня! Только не пишите об этом матери.
— Ишь, мать он вспомнил! — покачал головой Веденский. — Что же ты раньше о ней не подумал?
— Очень прошу вас, не пишите матери, что меня расстреляли свои, — повторил Назаров. — Пусть я буду среди тех, кто пропал без вести.
Мотыльков закурил папиросу, прошелся по комнате:
— Сколько солдат в гарнизоне вашего села?
— Две сотни, — ответил Назаров.
— И… комендатура в школе, — добавил приглушенным голосом Анатолий. — За высоким забором с колючей проволокой.
— Две сотни, говорите? И комендатура в школе? — переспросил Мотыльков.
— Да, — кивнул Назаров. — Я хорошо знаю и подходы к штабу полка на Кривой Косе. Не раз там бывал.
Мотыльков повернулся к конвоиру.
— Уведите их!
Назаров и Анатолий встали.
— Могу я встретиться со своей женой? — спросил Анатолий.
— Наташа не хочет с вами встречаться, — ответил Мотыльков.
— Не может быть! — воскликнул Анатолий. — Ведь она спасла меня, собой рисковала.
— Может быть, потому и не хочет, что спасла. Идите!
Когда Анатолия и Назарова вывели, Мотыльков вопросительно посмотрел на полковника:
— Я сам поведу бойцов в село и разгромлю комендатуру.
— Согласен, — ответил Веденский. — Мне кажется, что этот второй, Назаров, в разговоре был более откровенным. А староста идет куда ветер дует. Но в этой ситуации именно он должен провести наших бойцов в село. Так надо для него самого.
Настроение у Анатолия было угнетенным. Где же Михалюта? Должен же подтвердить, что он, Анатолий, передавал минерам сведения о немцах. А может, это и хорошо, что его нет? Скажет, что не выдержал староста, оставил свой пост, назовет трусом.
И еще одно мучило Анатолия — Наташино поведение! Отказалась от встречи с ним. А он радовался, что она жива, верил, что любит, ведь только любовь может толкнуть женщину на такой поступок. Другая бы сказала: «Так ему и надо, получай по заслугам!» А Наташа защитила его от разозленных женщин, взяла позор, бесчестье и на себя. В те жуткие минуты она была для него ангелом. Но почему же теперь не хочет его видеть?