Глава 2. Крестная
Либена удивленно прислушалась к шуму в доме и поняла, что божественные запахи ей вовсе не приснились. Что на кухне кто-то действительно напевает!
Крадучись девушка прошла на звуки и запах и увидела красивую темноволосую изящную, но довольно высокую женщину. Она жарила блинчики и мелодично пела. За столом же сидела молодая светловолосая девушка и ела ароматное угощение с золотистым медом.
– Простите, что вы здесь делаете? – немного хриплым от удивления голосом проговорила Либена.
– Ох, деточка, ты проснулась! Садись, дорогая, за стол.
– Вы не ответили на мой вопрос, – недовольно повторила хозяйка дома.
– Я Петра – твоя крестная мать, а это, – женщина кивнула головой в сторону девушки, – моя дочь Луцие. Понимаю, что ты удивлена нашему появлению, но, поверь, все во благо. Мы здесь, чтобы помочь вам, мои сердечные.
– Петра? – девушка припомнила рассказы мамы о подруге. О том, что та, став крестной матерью Либены, вынуждена была уехать далеко, ее муж был из дальней провинции и увез Петру. – Неужели это вы?
– Давай по-простому, пусть мы и не виделись давно, но не чужие друг другу.
– Хорошо, – Либена положила себе на тарелку сладкий промасленный блинчик и отправив первый кусочек в рот, зажмурилась. – Это вкуснее всего на свете!
– Я рада, что нравится, ешь, деточка, набирайся сил.
– Ой, отец! – Либена устыдилась, что забыла об отце, и испугалась, ведь он так и не позвал ее.
Девушка спала в смежной комнате, проходной, чтобы быть постоянно рядом с Иржи. Забежав в его комнату, она увидела, что отец сидит на постели причесанный и посвежевший, и уплетает блины за обе щеки.
– Отец! – слезы радости проступили в засиявших глазах девушки. Либена упала на колени возле кровати и уткнулась в иссохшую руку родного человека.
– Что ты, красавица моя, не плачь, доченька, теперь все наладится, – Иржи ласково гладил склоненную голову дочери и все приговаривал: – Все теперь хорошо, моя дорогая, все хорошо.
– Либена, дай отцу поесть и иди сама поешь, я и чайку вскипятила, – позвала Петра.
Девушка послушно встала и отправилась снова на кухню, села за стол.
– Откуда все это? – спросила Либена, немного придя в себя, указала на приготовленное.
– Я все тебе расскажу, но позже, сначала с делами управимся, – крестная развернулась и отправилась хозяйничать дальше.
Когда Либена вернулась к завтраку, у нее, наконец, появилась возможность поговорить и с Луцие. Девушка оказалась смешливая и бойкая. Она что-то рассказывала Либене, пока они сидели за столом. Потом вместе прибрали на кухне.
Петра похвалила хозяйку за старательность, потом все вместе поговорили с Иржи, не вдаваясь в детали, чтобы не утомить мужчину. Когда тот уснул, Либена показала Петре и Луцие гостевые комнаты.
– Я посплю немного, мама? – спросила Луцие, широко зевая. – Всю ночь ведь ехали.
– Хорошо, я разбужу тебя позже, золотко, – ответила Петра и тихонько прикрыла дверь в комнату дочери. Сама же попросила показать Либену что и как в поместье, а заодно и поговорить.
Либене было крайне интересно, зачем явились нежданные гости. Петра не заставила долго ждать и начала рассказ:
– Мы знакомы с твоими родителями уже очень давно, с самого детства. Сколько себя помню, мы были дружны, – голос Петры дрогнул, но горько-сладкие воспоминания о прошедшем детстве не помешали продолжить: – когда Иржи и Дузана поженились я была рада за них, но мне и самой хотелось обрести счастье любви. Родилась ты, твои родители попросили стать твоей крестной матерью, и я не смогла отказать, хотя уже тогда собралась замуж за Войтеха – торговца из дальней провинции. Он стал мне утешением.
– Вы уехали сразу после крестин? – спросила Либена, жалевшая, что не знала раньше этой доброй женщины.
– Пришлось. Войтеху надо было возвращаться к делам, а мне привыкать быть ему женой, – вздохнула Петра.
– Почему привыкать? Вы любили его?
– Скорее это он любил меня, а я была ему благодарна. Потом родилась Луцие, именно тогда мне стало понятно, что такое истинная любовь. Она стала моим светом, и когда Войтеха не стало, я не опустила руки, мне было ради кого жить. И, кстати, мы же договорились, никаких вы, на ты и Петра или крестная, мне будет приятно, – Либена кивнула и проговорила: