— Дорогой мой, — тихо сказал он, — поверьте, вы совершаете ужаснейшую судебную ошибку. Клянусь, мой друг невиновен.
— Рад бы ошибиться, но факты не в пользу господина Фортэна. Против него выдвинуто тяжкое обвинение.
— Какие факты? Какое обвинение?
— Пока это судебная тайна.
— Хорошо! Но вы можете предоставить мне полную свободу действий для частного расследования?
— Охотно.
— В таком случае распорядитесь, в частности, о свободном доступе к месту происшествия.
— Договорились.
— Спасибо! В свою очередь, постараюсь когда-нибудь быть вам полезен. И еще раз, послушайте моего совета, не торопите это дело, предупреждаю, вы можете сильно погореть, если совершите судебную ошибку, а ее вероятность в данном случае более чем велика.
— Да-да, спасибо. — По тому, как говорил помощник прокурора, было видно, что предостережения Поля не возымели должного действия. — Через два часа после ленча мы пойдем с обыском к обвиняемому. Примете участие?
— Обязательно. До встречи.
Редон ушел. В зале остались только трое чиновников магистрата, протоколист, участковый жандарм и Леон Фортэн. Следователь отправил полицейского в коридор, строго наказав никого не пускать. Затем он вежливо предложил молодому ученому сесть и приготовился немедленно учинить ему допрос. Это был один из тех мучительных допросов, которые могут совершенно сбить с толку даже невиновного человека.
Сначала записали имя, фамилию и данные обвиняемого:
Фортэн, Леон-Жан, 26 лет, доктор наук, ассистент на факультете Сорбонны с жалованьем 250 франков в месяц, живет у родителей в Мезон-Лаффите, три или четыре раза в неделю ездит на работу в Париж, проездной билет третьего класса Западной железнодорожной компании.
В то время как протоколист быстро записывал сведения об обвиняемом, следователь, глядя Леону прямо в глаза, неожиданно спросил:
— Вы знакомы с господином Грандье?
При этом вопросе, который, казалось бы, не имел никакого отношения к совершенному убийству, Фортэн покраснел, явно смутился и пробормотал:
— Да, конечно, я знаю месье Грандье, но очень мало, мы с ним беседовали однажды при обстоятельствах довольно щекотливых, по крайней мере для меня.
— Уточните, пожалуйста, при каких именно обстоятельствах?
— Охотно, потому что наша единственная встреча, хотя она и была не из приятных, не оставила все же во мне ни досады, ни горечи. Видите ли, я изобретатель и, конечно, очень беден. Мне понадобилась крупная сумма денег, чтобы реализовать одно из своих открытий, которое может перевернуть всю мировую экономику. На прошлой неделе я ходил к господину Грандье попросить эту сумму.
— И как велика сумма? — небрежно спросил следователь.
— Пятьдесят тысяч франков.
При этом точном ответе следователь сузил глаза и усмехнулся.
— Значит, вы признаете, что хотели занять у господина Грандье пятьдесят тысяч франков?
— Мне нечего скрывать, хотя, признаюсь, эта попытка была с моей стороны самой последней глупостью.
— Где вы были вчера в полдень?
— В лесу.
— В котором часу вы завтракаете?
— В двенадцать. Вообще-то в это время я обычно уже бываю дома, но вчера вернулся только в час.
— Почему же нарушился постоянный распорядок?
— Неожиданная задержка в лесу. Меня обогнала лошадь без всадника, вся взмыленная и чем-то очень испуганная. Я попытался ее остановить, но она сбила меня с ног, и, оглушенный, я упал.
— Сколько было времени в этот момент?
— Примерно четверть первого, не больше.
— Сколько времени вам понадобилось, чтобы вернуться домой?
— Около десяти минут.
— Почему же вы вернулись только в час?
При этом вопросе молодой ученый во второй раз сильно покраснел и так смутился, что не заметить этого было невозможно.
— Будьте любезны ответить со всей откровенностью, — потребовал следователь, — говорите только правду.
— Уверяю вас, месье, то, чем я был занят в лесу, не имеет к расследуемому делу никакого отношения.
— В ваших интересах исчерпывающе ответить на мой вопрос.
— Хорошо. Когда я пытался остановить лошадь, у меня в руках был большой букет цветов. — Фортэн сделал над собой усилие. — Я не смог удержаться на ногах, лошадь меня опрокинула, букет оказался у нее под копытами. Не хотелось возвращаться без цветов, и пришлось потратить время, чтобы нарвать новых.