Вроде бы он продолжает вести себя, как строгий начальник, но ведь и происшествие из истории не вычеркнешь. Целовал, лапал, проникал под одежды. Вот вам и диссонанс. Сердце мечется и не может выбрать линию поведения, соответствующую ситуации.
– Что «то есть»? – уточняю я.
– Что ты имеешь в виду? – донимает меня босс, сдвигая на этот раз брови к переносице.
– То, что вы вроде как спать в моём номер надумали, – тоже хмурюсь я, чтобы не нарушать взаимную гармонию бровей.
На мой взгляд, босс стоит слишком близко ко мне. Я касаюсь спиной зеркала, а он чуть нависает надо мной. В общем-то в лифте ничего произойти просто не может. Ехать недолго, седьмой этаж, кнопки «стоп» нет, она только в кино бывает, да и лифт новый и застрять в самый «неподходящий» момент не должен. Но он застревает.
Алкоголь из мозгов выветрился, превратившись, как заметил Дрозд, в запах перегара. Поэтому моё радио не работает, и что творится в его голове я не знаю. Вернее, не слышу, но могу догадываться по вспыхнувшему плотоядному блеску его глаз. Такой же блеск был и у Хряща с Косым, и даже время от времени у моего любвеобильного мужа.
И что это значит? То, что все существа мужеского пола одинаковы. «Все мужики козлы, счастье – в труде», – часто говорила Лена Зырянова, подруга моей старшей сестры. Ей, с её-то опытом, верить можно было, но мне не хотелось. Да и сейчас не хочется.
– Даже не… – начинаю я и слышу звук открывающихся дверей.
– Монинг, – звучит приветствие на английском языке.
Приятный женский голос, желает нам утречка. Лифт не застрял – чего только в голову не придёт после перелёта в компании двух бандосов и нескольких глотков водки. Бррр… Как вспомню, так вздрогну.
Я произношу взаимное пожелание эффектной иностранной незнакомке, ну и Дрозд, разумеется тоже. Голос его делается бархатистым и немного игривым, а сам он превращается в галантного джентльмена. Впрочем, он поворачивается к ней и слегка разочаровывает, сообщая, что мы движемся наверх к своему седьмому этажу, в то время, как ей нужно вниз. Она терпеливо едет с нами, и там уже мы разлучаемся.
Правда, мой шеф, как мне кажется, проявляет к нашей случайной попутчице явный интерес и успевает трижды оглянуться, прежде чем закрывающиеся двери прячут чужестранку от его глаз.
Мой номер находится недалеко от лифта, но этот десяток шагов даётся мне довольно тяжело. И не потому, что меня раздирают противоречивые чувства. Нет, меня тяготит нежелание делить кров со своим боссом, поскольку душа моя полна смутных предчувствий. И ещё я понимаю, что мне срочно нужно выпить.
Если честно, то на алкоголь я уже и смотреть не могу, и тело мне спасибо не скажет, но получив ключ к радиоточке, я уже не хочу довольствоваться догадками и недомолвками. Хочу ясности и прозрачности в одностороннем порядке. Я его слышу, а он меня нет. Блин! Мне это нравится. Более того, я практически прихожу в восторг, наконец-то осознавая, как же это круто.
Главное, не сойти с ума, если только я уже не сошла и все эти голоса не являются результатом моего сумасшествия.
В общем, я открываю дверь и, обречённо вздохнув, показываю рукой, мол, так и быть, заходи, раз ты так этого хочешь. Он, ни секунды не колеблясь, шагает в дверной проём.
Номер приятный, но небольшой. Мне было бы вполне достаточно, но сейчас его приходится делить вместе с боссом. Кроватей две и они раздельные. Хоть что-то… Но, главное, здесь есть мини бар.
Мне нужно в душ. Мне холодно. Меня немного потряхивает. И если вспомнить прошедшую ночь, полную адреналина, страха и алкоголя, то потребность встать под горячие струи вполне объяснима. Ну, и нам через пару часов надо ехать по делам, а значит я должна привести себя в порядок.
Да мне элементарно в туалет надо, а учитывая размеры номера, слышимость здесь никакая. И что, все эти дела мне нужно делать при своём похотливом начальнике? Первым делом я включаю телевизор, чтобы поставить хоть какой-то звуковой барьер.
– Что ты делаешь! – возмущается Дрозд. – У меня голова раскалывается, а ты телевизор с утра пораньше врубаешь! Выключай.
Приходится выключить, но тут у него звонит телефон. Надеюсь, разговор продлится подольше. Я беру сумку и шмыгаю в ванную. Какая крошечная… Ну, да что уж теперь… Стараться не журчать и, вместе с тем, поторапливаться не так уж и легко, но я кажется справляюсь. По крайней мере, шеф до сих пор разговаривает и возможно не прислушивается к моим звукам. Я же слышу его голос вполне отчётливо.
Я открываю воду, делая напор посильнее и сбрасываю одежду. Какое же это удовольствие – встать под горячий душ. Торопиться мне некуда и я не тороплюсь. Проходит не менее сорока минут, прежде чем я чувствую себя готовой выйти.