Я надеваю глухую пижаму, а сверху гостиничный махровый халат и затягиваю пояс, завязав его на два узла. Тапочки, полотенце на голове, хотя волосы уже сухие, и сумка, прижатая к груди – это моя броня. Хилая и непрочная, но другой у меня нет.
– Любавина, я уже десятый сон вижу. Сколько тебя ждать?
Дрозд в одежде, поверх покрывала лежит на спине на той кровати, на которой я оставила свой шарф. Неужели непонятно, что я её выбрала для себя? Руки он держит заложенными за голову и пристально меня разглядывает, пытаясь проникнуть взглядом под халат.
– А зачем вы меня ждёте? Спите себе спокойно. Время же ещё есть.
– Ну, мне вообще-то тоже в душ надо.
Надо же, какие мы чистоплотные… Ну, иди, раз надо, чего лежишь? Я убираю сумку в шкаф и забираюсь под одеяло.
– Я должна поспать, Григорий Артурович, – говорю я как можно твёрже. – В полёте у меня были ужасные соседи. Так что, пожалуйста, не шумите и не разговаривайте со мной. Если хотите спать, занимайте свободную кровать и не забывайте, что вы в моём номере в гостях.
– А ты не забывай, – говорит он недовольно, – что этот номер оплачиваю я, как и твою зарплату с командировочными.
– Да, я помню, практически так же хорошо, как трудовое законодательство, накладывающее на работодателя некоторые обязательства.
Он произносит под нос что-то очень похожее на ругательство, но я не реагирую. Сказать честно, у меня сердце трепыхается в груди, и чувствую я себя крайне неуверенно. Так что никакого сна и в помине нет, это я так, чтобы сразу обозначить границу. Хотя, какие уж тут границы… Не орать же мне, если что? А почему, собственно? Вот так, из-за ложного стыда жертвы, многие насильники уходят от ответственности. Так что буду орать, как резанная. Да, буду орать.
Как только босс скрывается в ванной, я подскакиваю к мини-бару и достаю маленькие, как ёлочные игрушки, бутылочки. Виски, джин, коньяк и водка. Ой, нет, водку пока больше не хочу. С дедом Морозом я пила виски, вообще-то. Ну, значит и сейчас хлопну вискарика.
Я откручиваю крышечку и выливаю содержимое в стакан. Раз глоток, два глоток. Фу-у-у… Запиваю газированной минералкой. Мда… Достукалась. В одиночку виски хлещу. Ладно, будем считать, что это для пищеварения.
Едва я успеваю замести следы своего наркологического преступления и снова скользнуть под одеяло, как щёлкает защёлка в ванной. Смотри-ка, закрывался. Боялся, что я к нему в ванную ворвусь? Быстрый он, мог бы ещё полчасика там поторчать, пока я не усну.
По телу расползается тепло, а в голове начинает клубиться лёгкий туман, пока ещё прозрачный, но многообещающий…
Дверь ванной открывается и оттуда появляется он. ГАД.
В отличие от меня, одет он не так тщательно … Вернее, можно сказать, что он совсем не одет. Я, как загипнотизированная, скольжу по нему взглядом, не в силах зажмуриться, хотя первоначальный план был именно такой.
У Дрозда влажные чёрные волосы и глаза цвета лесного мёда. На его сильных мускулистых руках, так же как и на широкой рельефной груди, сверкают капельки воды. Они скатываются по плоскому животу, разделённому на кубики, как у древнего гладиатора, и заползают под большое полотенце, едва держащееся на бёдрах.
А навстречу им, из-под этого полотенца тянутся влажные волнистые волоски, сплетаясь в тёмную дорожку…
– Лиза, – говорит он таким же бархатистым и низким голосом, как говорил с той иностранкой в лифте.
От этого голоса, а может быть от голоса и выпитого виски, моё сердце сжимается и делается горячим.
– Лиза, ты не спишь? – спрашивает он.
Уснёшь с тобой, как же…
12. Буду ли я кричать
– Мерзавец, ты опять во время секса назвал меня Людмилой!
– Так темно же…
Старая шутка
Я смотрю на него в упор, причём максимально неприветливо. Желаю внедрить ему в голову простую мысль: «Отвали!» А вдруг радио в моём мозгу работает не только как приёмник, но и как передатчик?
– Я две ночи не спала нормально, – жёстко говорю я. – Мне надо поспать хотя бы пару часов.
– Да ты чё? – доносится из радио эфира, – А по-моему тебе надо как следует потрахаться. Не зря же ты такую секси пижамку надела. Но если хочешь поиграть, я с тобой поиграю, моя влажная красавица…
– Только не надо никаких игр! – решительно заявляю я.
– О чём это ты? – прищуривается Дрозд. – О каких таких играх?
– Хочешь меня, я знаю. Насквозь тебя вижу. Нравится мой пресс? Нравится?