— М-м-м? Саша? — сонливым голосом заговорила Алёна, едва открывая глаза.
— Я, милая моя, я — прошептал ей на ухо, и приложил руку к её макушке, и слегка направил её голову к себе.
Голова Алёны едва сопротивлялась моей силе, толи от сонного состояния или нежелания, но тело девушки наклонилось, и миловидное личико аккуратно плюхнулось мне на плечо. Я ритмично и медленно гладил кончиками пальцев макушку сестры, и напевал давно забытый мотив мелодии детства. Алёна слегка поёрзала, устраиваясь поудобнее, и тут же засопела на моём плече. Я лишь улыбнулся и продолжал петь и поглаживать её, со стороны это выглядело мило, думаю.
— Господин? Вы в порядке? — взбудораженный голос долетел со стороны водителя, я лишь скосил взгляд, не желая нарушать построенную атмосферу.
Серьёзного вида мужик, лет так тридцать пять, острая но ухоженная бородка, и выпученные зелёные глаза. Вроде его звали Олегом, единственный телохранитель в нашей семье, но зато охотник ранга С.
— Олег, ты бы так за дорогой смотрел внимательно — шутливым тоном произнёс вслух, стараясь не тревожить сестру.
— Ух, простите! — тут же развернул голову Олег, после чего потянулся к салонному зеркалу и развернул так, чтобы было видно нас — Вы… Вы хорошо себя чувствуете? Температура? Горячка может?
— Я в порядке, спасибо. С чего вопросы?
— Просто — мужчина замялся и даже протёр шею, боясь произнести следующие слова, чтобы не спугнуть картину чуда — Вы обычно… Не ладите с госпожой Алёной, а тут так, ну вы понимаете, да?
Верно. Саша не ненавидел свою семью, ведь по факту Алёна и его мать, были ему не родными, хотя и провёл с ними почти всю жизнь. Отец развёлся с родной мамой Александра, и когда тому было четыре года, женился вновь на Екатерине, мамы Алёны. Жили хорошо, Катя воспитывала детей, отец занимался делами рода, развивал бизнес и ходил на охоту в разломы. Всё было хорошо казалось, но когда сыну стукнуло пять лет, отец не вернулся с последней вылазки. Похороны, слёзы, противные родственники порвавшие и забравшие куски имущества, оставив Катю с детьми с жалкими остатками. Саша ввиду возраста и непонимания, возненавидел семью, которая любила его всем сердцем и берегла, считая, что они виноваты в смерти отца. Ребёнок, что сказать? Даже когда парню стукнуло восемнадцать, нелюбовь к родне сидела крепко в его сердце.
— Конечно понимаю Олег, всё понимаю — улыбнулся, смотря в его глаза через зеркало — Запомни этот день, сегодня всё измениться. И я, и моя семья. Да, спасибо за твою заботу и верность нашей семье, несмотря на трудные времена, а также твои советы.
Благодарить было за что, Олег пожалуй был единственным человеком, к кому Саша относился хорошо, но ввиду своего характера и робости, держал дистанцию и лицо перед мужчиной. Тот всё время старался показать свою заботу к единственному ребёнку, выросшему без отцовского слова и воспитания.
Мужчина продолжал смотреть мне в глаза, почти позабыв на дорогу, стараясь разглядеть во мне признаки болезни, бреда или шутливости, но видел лишь уверенный холодный взгляд. Лицо его слегка напряглось, белая перчатка потянулась к фуражке на макушке, и дёрнула козырёк вниз, скрывая взгляд. Олег слегка встряхнулся и даже немного вырос в размере, плечи стали шире, а осанка выпрямилась. На краю зеркала, смог разглядеть двигающиеся губы, в которых читалось "Наконец-то".
Дальнейший путь прошёл в тишине, лишь тихое посапывание сестры на плече и моё едва слышимое пение, нарушали покой в салоне. Я смотрел в окно машины, и видел проносящиеся деревья, улицы, высокие и украшенные дома, ночную пелену упавшую на город. Всё было новым и причудливым, хотя мозг услужливо давал вещам свои имена. Вскоре, мы выехали на шоссе, и через несколько часов, подъезжали к воротам родового поместья, которое знало лучшие времена. Каменный забор с давно потухшими и не рабочими защитными рунами и едва почтительного вида ворота с семейным гербом, падающего меча с языками пламени.
Ворота открыл Олег, машина заехала на вымощенную камнем дорожку, объехала работающий фонтан в центре перекрёстка, и припарковалась возле входа в поместье. Олег вышел из машины, намереваясь открыть перед нами двери, но я вышел быстрее него, хотя замешкался, не зная как открыть двери. Сестру пришлось растормошить, отчего та недовольно забурчала себе под носик. Даже забавно, напоминает Мишу… Эх, как там мой медвежонок? В воспоминаниях Саши ничего не говорилось про него, может выжил и ушёл, а может… Не хочу об этом думать.