— Помри, жалкий червь! — злорадно выкрикнул маг монгол, чья одежда трепыхалась от завихрения воздуха, после чего, с саблей в руках, он ринулся к Морозову.
— Не сегодня — прошептал мужчина, и поднял ладонь на уровень руки, готовясь что-то поймать.
Действие не смутило противника и очень даже зря. Крутившийся в воздухе топор, летел обратно к хозяину, подгоняемый руной возвращения. Воздушный маг даже не понял, что отрубило ему голову, и лишь обезглавленное тело дошло до ног Александра.
За полминуты боя, уже половина атакующих была убита, и остатки боязливо укрывались, атакую из-за укрытия. Не сразу, но из-за спины Александра, стали вылетать пули и магические заклинания, заставляя монголов вжаться в землю.
— Вперёд! За родину! За императора Александра! — кричал Виталий, пробегая прямо по ещё стоявшему ледяному следу. За ним тянулся хвост из десятка магов.
Теперь силы были равны, останется лишь добить остатки, и возвращаться… Не успел Морозов додумать мысль, как новая вспышка появилась с другой стороны, но не видя причины, он прекрасно знал, что будет дальше. Огненный шар, с размером человека угодил прямо в ручей, разрушая ледяной мост с одного холма на другой, отчего последние маги пропали в ревущем пламени. Воинственный монгольский клич раздался со стороны вспышки, и посмотрев туда, Александр увидел стоящего между деревьев монгола командира.
Тёмный плащ, короткие белые косы, свисающие на виски, ожерелья из костей, камней и непонятных камней, чёрная тушь на лице, подчёркивающая хищные черты. На голове покоилась волчья пасть, сделанная словно шлем, в пасти которого виднелось само лицо монгола.
— Я Хаган Ярый! — вскрикнул монгол — Правая рука Хана, сдавайтесь русские, и судьба будет к вам благосклонна!
Ауру жажды крови и смерти ощутил бы самый далёкий от магии человек, что говорить про магов, которые могли лицезреть истинную мощь Хагана? Несколько имперских магов упали на колени и просили пощады, но остальные во главе с Виталием держались.
— Смерть предателям, слава солдатам! — выкрикнул Морозов — Убить этих язычников!
С небывалой яростью, Александр ринулся вперёд, взмахивая топором и активирую руны третьего уровня, понимая, что нужно задействовать всё, что только можно. Противник был грозен, но сюрпризы ещё остались в рукаве.
— Глупец — покачал головой Хаган, и подняв руки, стал колдовать новое убойное заклинание.
Его волчья голова покрылась языками пламени, его топор превратился в ледяное оружие, источавшее первобытный холод. Его глаза загорелись, и из них стали бить искры. Его тело покрылось ледяными пластинами, словно настоящей бронёй. Плащ поднялся и стал гореть, образуя тело зверя, с задними лапами. Фигура закованная в лёд стала раздуваться, словно медведь. Ненавидящий огненный волк и яростный морозный медведь столкнулись друг с другом. Рунная магия против первобытного огня. Вспышка энергии, и место, в котором столкнулись противники взорвалось, ослепляя всех, кто следил за ними.
Глава 3
Тишина, покой, умиротворение, отсутствие привычных тягот жизни, то к чему может стремиться тот, кто видел и пережил достаточно в своей жизни. То, что Морозов умер, не было сомнений, тело ощущалось больше фантомно, конечно можно было двигаться, но когда ты плывёшь по потокам великого ничего, то какой смысл? Нет мотивация куда-то возвращаться, кричать от негодования или молить о чудесном спасении. Позади остался лишь надоевший мир, который перестал чем-то держать Морозова.
Осколки воспоминаний пронзили мозг. Сгоревший дом, могила матери, отца и сестры. Проходивший мимо сгоревшей деревни императорский полк, который забрал Морозова с собой. Желание сражаться ради мести. Сотни и сотни трупов, руки погрязшие в крови, лица убитых врагов и товарищей, сгорающие крепости и деревни, крики невинных. После встреча с Александром Первым, мимолётное знакомство, сражение на поле боя плечом к плечу, долгая череда сражений, разговоры, ощущение братства. Не успел оглянуться, как тебе уже за тридцать, а в твоей жизни нету ничего кроме войны. Тяжёлый разговор с императором, уход из армии и отшельнический образ жизни. Жизнь в Сибири, спокойствие и тишина, охота на зверя, Миша…
— Эх Миша, прости дурака старого, прости что оставил одного — лишь об одном пожалел Морозов, ведь он оставил беднягу в воронке. Одна надежда, что его вытащат, и хотя бы просто отпустят живым. Интересно, будет ли он искать меня? Ожидать в одиночестве?