Так вот откуда этот яркий свет?!
Мать пришла рано утром, включила свет и разбудила его тряся за плечо:
– Вставай, Серёжа! Вставай, пора уже просыпаться и заниматься делами.
Сергей открыл глаза и увидел сидящую на краю кровати мать, которая была в пуховом платке, который не стала снимать и на котором были капельки воды образовавшиеся от растаявших снежинок
– Снег что ли на улице, мам?
– Да, идёт потихоньку
– Вставай давай, надо ехать за едой, а то скоро люди начнут приходить прощаться, а у нас ничего не готово.
– Да, да… Сейчас, только умыться мне надо, а то какой-то сон жуткий снился, никак в себя не приду, – ответил Сергей.
– Отец отпросился на работе, ждет нас дома
– Десять минут, мам… И я буду готов
Сергей встал, одел брюки и прошёл в ванную комнату. Взглянув в зеркало он увидел, что надо-бы побриться, но учитывая, что времени было не сборы не много решил этого не делать. Наскоро умывшись и почистив зубы, он вышел из ванной и направился на кухню, где мать варила яйца и в чайнике кипятилась вода. Никогда не выходить из дома голодным – это был железный принцип в семье Ивановых. Чтобы не случилось, как бы спешно не нужно было кому-то и куда-то – без элементарного завтрака, чая и бутерброда с маслом, никто не выходил. Отца прошедшего войну этот принцип поразил у немцев и когда он вернулся домой взял его тоже себе за правило. Есть не спеша, все пережёвывая он заставлял всех, детей. Поэтому Сергей на кухне провел не меньше пятнадцати минут, а мать ему в это время рассказывал, что и как они со Светланой вчера вечером приготовили. Дополнительно она рассказала, что по плану им сейчас нужно ехать домой привезти сюда водку и закуску, чтобы те, кто захочет прийти попрощаться с Михалычем, но не сможет остаться на поминки, могли помянуть здесь, до половины одиннадцатого, пока не вынесут гроб.
Сергей все выслушал и понял, что утро опять будет суетливым и хлопотливым, но другого варианта не было. Хорошо, что он не отогнал машину в парк, наверняка Семёнов будет ругаться, если только не придёт сам на поминки.
Съев свой завтрак и помыв посуду Сергей пошёл одеваться, чтобы ехать за отцом, Светланой и едой. Мать продолжала давать ему наставления, он внимательно слушал, чтобы не забыть и не перепутать что и откуда забирать. Одевшись и спустившись вниз он ещё некоторое врем чистил машину от снега, пока та грелась и оттаивали стекла, чтобы можно было видеть дорогу. Основная масса людей уже ушла на работу, поэтому во дворе было немноголюдно, только дворничиха сгребла лопатой после ночного снегопада и иногда прохожие торопились по своим делам.
Неожиданно из подъезда вышел вчерашний «клетчатая рубашка» и подошёл к Иванову
– Здорово, Иванов!
– Здравствуйте, – ответил Сергей
– А я тебя и не узнал сразу
– Понятно…
– Я просто недавно переехал сюда жить, а вчера когда гроб тащили, все смотрел и не мог понять – ты или не ты? Мне потом сосед Санёк подтвердил – что это ты!
– Виктор, кажется? – спросил Сергей
– Да, Витькой меня зовут
– А я – Сергей
– Да я знаю, все гонки твои в этом году видел. Молодец ты! Классно гоняешь
– Спасибо
– Ты это… Скажи – поминки-то во сколько, соседа-то этого? Как его…? М-м-м…
– Константина Михайловича
– Да, да, да! Михалыча!
– Мы планировали в 10 начать
– Приду, обязательно приду… Моя говорит – очень хороший мужик был
– Да, мне пора Вить, поеду я…
– Конечно, конечно. Давай!
Сергей сел в оттаявшую машину и потихоньку поехал вдоль подъездов, чтобы коротким путем добраться до своего дома, такой же серой панельной пятиэтажки. Ехать было совсем рядом – та же улица, только другой квартал, чуть более раньше построенный, чем дом от которого он отъехал, но вид был абсолютно идентичный, только номер дома другой. Иванов опять припарковал дверь машину багажником к входной двери подъезда, чтобы удобнее было выносить и грузить еду с выпивкой, вошел внутрь и поднялся в квартиру. Без звонка, открыв ключом входную дверь, он шагнул в сумрак маленькой прихожей. Запахи вкусной еды ворвались в его нос и он впервые за эти дни улыбнулся т. к. инстинктивно организм почувствовал праздник. Но, праздника никакого не было и приглушённые голоса доносившиеся с кухни подтверждали это. Аккуратно и почти бесшумно он разделся и разулся, одновременно прислушиваясь к разговору. Это была беседа отца со Светой.