– Света! Я все перетаскал! Спускайся, захлопни дверь, мы ждем тебя внизу, а то время поджимает.
– Да, сейчас спущусь, – ответила Света из кухни.
Внизу Сергея ждал отец, который аккуратно складывал, что приносил сын, в багажник, но даже широкий размер двадцать четвёртой «Волги» не вместил всего. Пришлось какие-то закуски разместить в салоне, при этом они источали непередаваемый запах вкусной еды. Несмотря на то, что отец и сын недавно позавтракали у обоих от этих ароматов стал пробуждаться аппетит и засосало в животе:
– Ну, что там она копается? – спросил Василий Харитонович.
– Одевалась, сейчас спустится
– Надо было дождаться и с собой её забирать, они все одинаковые эти бабы – копуши!
– Да, ладно, батя… Чего ты? Мы же успеваем пока…
– Вот, именно – пока… Запас по времени всегда должен быть, не на танцы чай собрались – друга моего фронтового в последний путь провожаем. Все должно быть по лучшему разряду!
– О! Идет, – сказал Сергей, который поглядывал в зеркало заднего вида и заметил силуэт Светы на последнем лестничном пролёте подъезда. Он приоткрыл дверь «Волги», высунул голову и крикнул:
– Свет! Выбей подпорку, чтобы дверь закрылась
Света приостановилась у парадного и выковырнула носком сапога кусок кирпича, чтобы подпружиненная дверь сама закрылась и быстрым шагом подошла к машине.
– Садись назад, – предложил Сергей, – кастрюльки придержишь, если что.
– Хорошо, -ответила Света и села на не заставленное узелками место за водительским сиденьем.
– Все, поехали с Богом… – проговорил Иванов старший
Сергей стал медленно отъезжать от подъезда, чтобы не «расплескать» нагруженное и также не спеша ехал к дому Петрова. Через пятнадцать минут они были уже на месте и вся процедура подъема выпивки и закуски повторилось, только не все подняли в квартиру, большую часть оставили в машине, чтобы отвезти в заводскую столовую, где будут проходить основные поминки.
Когда они подъезжали к дому, Сергей заметил, что в разных углах двора стояли отдельные кучки мужчин и женщин, которых обычно в это время во дворе не было. Большинство жителей квартала были на работе и такое скопление людей не встречалось без какой-либо причины. Он догадался, что это были местные алкаши, которые надеялись на «вынос». То есть, когда будут выносить покойника, то можно будет пристроится гроб нести или венок или ещё как-то поучаствовать в процедуре похорон, а за это получить рюмку водки и закуску. А может родственники расщедрятся и одарят бутылкой на поминки? Бывало ведь и такое…
Время приближалось к 10-ти часам и Ивановы закончили все приготовления к проводам. Гроб стоял уже открытый, мать сходила к соседу Витьку «клетчатому» и тот снял крышку, чтобы тело Петрова было выставлено на всеобщее обозрение. За это Татьяна Ивановна налила ему рюмочку и попросила пройти по подъезду сказать, что можно приходить прощаться.
Витька уговаривать было не нужно он мигом обежал весь подъезд и позвал всех, кто был дома. Люди стали приходить, произносить слова сочувствия и сожаления. Началась обычная прощальная суета.
Вскоре подъехал автобус, на котором приехал Шунькин и какие-то ещё люди. Сергей их не знал, а отец про них сказал:
– Так, шелупонь заводская…
– Почему, шелупонь, батя?
– Да, они на все поминки катаются. Бездельники, труба и без них дымит.
– Ясно…
Шунькин подошел к Сергею и сказал, что по распоряжению заводского руководства выделен оркестр для заслуженного ветерана и надо подождать с выносом, чтобы под звуки траурной музыки проводить в последний путь. Сказал, что привёз пять венков, но наверно нет смысла тащить их в квартиру, лучше когда понесут гроб за дом к автобусу их понесут люди с которыми он приехал.
Иванов согласился и предложил Шунькину выпить, но тот отказался и стал отдавать распоряжения своей заводской свите, с которой приехал. Шепотом, со скорбным выражением на лице он объяснял, кто несёт гроб, кто какой венок и ордена в какой последовательности будет выносить.
В квартире тем временем началось более активное движение, люди все приходили и приходили. Кто-то быстро заходил, прощался и уходил, а кто-то задерживался, особенно женщины и со скорбным выражением на лице, держа наготове платочек останавливались у гроба, шептали слова и вытирали слёзы. Происходило то, что бывает на всех похоронах. Через какое-то время один из мужчина из «свиты», в сером костюме и с рыхлым лицом и, который по-видимому курил у подъезда подошёл к Шунькину и прошептал что-то на ухо, тот подошел к Сергею и сказал: