Со своим пустым чемоданом я перебежал на другую сторону улицы. Догнал ее и некоторое время, страшно волнуясь, шел следом, чуть сбоку. Высоко над деревьями, над домами сама по себе заныла невидимая струна, закричала сидящая на ней невидимая тропическая птица.
Девушка шла. Шел я.
Вокруг нас были люди, дома, деревья. Проплывали мимо метры, пролетали секунды — тире и точки… Мне казалось, что мы стоим с ней на плоту, плывем по какой-то реке среди светлого, солнечного тумана, плывем как раз в том месте, где необозримой ширины река через бурные пороги настоящего перекатывается из будущего в прошлое. Я не переставал удивляться легкомыслию прохожих: имея возможность видеть такую красоту, они равнодушно проходили мимо!
Неумолимо проплывали метры пространства, безжалостно пролетали точки секунд.
— Девушка… — пролепетал я.
Она глубоко вздохнула и сказала:
— Ну начинается!.. Что?
Она резко повернулась, остановилась и ждала, что я скажу.
— Вы необыкновенного цвета! — слишком серьезно, сдавленным голосом проговорил я. — Среди всех вы словно золотисто-изумрудное пламя! Это действительно так, поверьте! И я должен… Я просто обязан!..
— Фу! — презрительно фыркнула она. — Неостроумно!
— Это не остроумие… — сказал я. — Это правда!
— Все? — строго спросила она.
— Да, — пролепетал я.
— Ну тогда вот что, молодой человек. Вам идти туда? Так или нет? Туда?.. — Она свободной рукой указывала в ту сторону, откуда мы только что шли. — Отвечайте! Ну что вы молчите?
— Да, — кивнул я.
— А мне во-он туда. — Вытянув руку, показала она на далекие огромные деревья в конце улицы. — Так что ж вы стоите? Идите в ту сторону, раз это правда! Или, может быть, я мешаю вам?
— Все это вы просто так говорите… — уныло сказал я. — А по природе вы человек очень добрый. Вы такого цвета!..
— Ну а это уже неправда. Ошибаетесь: я недобрая. Я злая!
Я повернулся и пошел обратно, в ту сторону, куда она мне показала.
— Прощайте! — сердито и громко сказала она. — И если не хотите еще раз меня разозлить и обидеть, пожалуйста, не попадайтесь мне больше на глаза. Я вас очень прошу!..
Я ее не понимал. Она была немного странная. Но и какой-то приятной была эта ее странность: насмешливо крикнула «прощайте» и тут же эти слова «Я вас очень прошу!..» — чтоб я постарался больше не попадаться ей на глаза. Я молча брел среди людей, которых почти не видел. Через минуту оглянулся.
Она по-прежнему светилась золотисто-лимонным пламенем. Минуя прохожих, неторопливо уходила по тротуару к далеким, большим деревьям.
Мало что соображая, я побежал к ней. Мне было ясно: все должно разрешиться или сегодня, или никогда. А из-под моих ног и тень надежды уже уплывала. Она спокойно — безразлично! — уходила.
— Знаете что!.. — сказал я, догнав ее.
— А, это опять вы! — удивилась она и высокомерно подняла брови. — Я же вас просила… Ну хорошо, говорите, но только побыстрей. Ради бога!.. Вы какой-то совсем странный!
— Это неправда… Я должен был сказать, что мне идти… Что я…
— Значит, так: я вам нравлюсь, потому что я красивая. Вы это хотели сказать? Ну вот что, молодой человек. Выслушайте меня очень внимательно.
Своей прямотой, манерой говорить — будто она не от себя, не свои слова говорит, а читает с книжки — она меня сбивала с толку.
— Неправда, что мне идти в другую сторону, — сказал я.
— Так вы, оказывается, лжец?!
— Мне идти в ту сторону, куда и вам!.. — решительно проговорил я.
— Ах, вот еще что!.. Так что ж вы пошли в другую? — с удивлением подняла она брови и округлила глаза. — У вас что, туман в голове?
— Я сегодня уезжаю в Москву, — уныло сказал я.
— Ах, какая жалость, какая печаль! То-то вы с чемоданом и ходите по улицам.
— Он еще пустой, — сказал я. — Пока пустой.
— Правда? Очень жаль, что еще пустой!
— И неправда, что вы недобрая. А доброта выше всего… — говорил я и все больше удивлялся: как некстати говорю я эти банальности, такие пустые, никчемные слова. — Вы как ребенок, а думаете, что все считают вас взрослой. Вы в каком классе учитесь?
— Может быть, вам и школу заодно назвать? Прощайте! И больше не преследуйте меня. Счастливого пути!
Мы шли молча. Минуты через три я сказал:
— Только не думайте, что я иду следом.
— Вы пешком идете в Москву? Кстати, мне думать нечего, потому что я вас совершенно не знаю. Вы для меня такой же прохожий, как и все остальные. Вы даже не представляете себе, как вы мне безразличны!
Она вдруг спохватилась, что говорит слишком много, и умолкла.